Одна ее часть была с Игорем. Под ним. Получала удовольствие — пусть на уровне одной физиологии, но все же. Игорь с физиологией был на «ты», и белых пятен для него там не было. Дина была обречена удовольствие. Как вскрытая лягушка, которую бьют гальваническим током в определенные места — и лягушачьи лапки дрыгаются.
А другая часть глядела на это все словно бы со стороны. Или даже, возможно, — сверху. И ей, этой части, было и противно, и больно, и гадко до омерзения, и грустно до слез. Но слез не было. В процессе — никогда. Потом — всегда.
Вот и сейчас — о чем думать, когда мужские губы скользят по животу к развилке раздвинутых бедер? Игорь знает, что делать, и тело отреагирует неизбежно, как реагирует уже не один год. А что делать голове? Думать об Англии? О Германии? О России? Да о чем угодно. В конце концов, в эту сессию — экзамен по истории. Можно вспоминать даты правления и основные события правления Доброй Бесс. Этим можно занять голову.
А сердце… Сердце занять нечем. И некем. Все, что ему дорого — на Новодевичьем.
Под прикосновениями умелых мужских губ девичье тело вздрагивает. Он считает это удовольствием. У нее перед глазами — распотрошенная лягушка. Даже позы похожи.
— Дина, девочка моя… — хрипло и нависая над ней. — Какая же ты сладенькая…
Как же это пошло…
Он берет ее резко и грубо. Но ее всхлип — не от этого.
Он замирает.
— Что, опять?
Да, опять. Это гадкое слово, которое она старается не произносить даже вслух. Игорю оно тоже не нравится. Они предпочитают это называть обтекаемо: «проблема».
Разрыдаться бы сейчас. Чтобы он вышел из нее. Чтобы прекратились эти боль и унижение. Но Дина этого не делает. Не сегодня — так завтра. Не завтра, так послезавтра. Она обречена на это. Это ее плата — только она не понимает пока, за что. Но надо платить. И платить исправно.
— Ничего, — едва слышно. — Я потреплю.
В конце концов, ему пятьдесят три. И он уже не делает это долго. С каждым годом все быстрее. И все меньше времени на ее мучения.
Лежать. Прикусить губу. Смотреть в потолок. Слушать шумное сопение. И думать об Англии. О дочери Генриха Восьмого. Королева-девственница. Вот она молодец — смогла. А Дина…
Поморщиться от громкого стона на ухо. Пережить благодарный поцелуй в щеку. Облегченно вздохнуть, когда мужчина слезет с нее. Отвернуться лицам к стене и незаметно вытереть слезы о подушку.
***
— Может быть, стоит показаться врачу?
Дина сначала молчит какое-то время, раскладывая воздушный омлет по тарелкам. Садится за стол, принимается за еду. И лишь потом отвечает — ровно, безразлично.