Не хочу я наверх. Я хочу домой. Здесь противно и чем-то воняет. И Мелкой здесь тоже не нравится.
— Поспите тут вместе.
Она открывает дверь спальни, включает свет.
Там стоит единственная кровать, придвинутая кетене у окна, и открытый платяной шкаф — пустой, только с парой вешалок. Бывает же такое — лишняя комната. И пустой шкаф.
Миссис Брэннаган снимает покрывало.
— Давайте, запрыгивайте, оба. Вы же не против спать в одной кроватке?
Не против! Это мы-то не против? Да мы с Мелкой всю жизнь об этом мечтали.
— Нет, миссис Брэннаган, мы всегда так спим, — говорю.
Мелкая Мэгги улыбается, будто Рождество настало.
— Только не раздевайтесь.
Миссис Браннаган смотрит на нас как-то странно. И не уходит.
— Снимай тапки, — обращаюсь я к Мэгги очень серьезным голосом, чтобы показать миссис Брэннаган, что я человек разумный.
Садимся на кровать, сбрасываем обувь.
— Залезайте, — говорит миссис Брэннаган.
Мы с Мэгги лезем в кровать, миссис Брэннаган накрывает нас одеялом, подтыкает его. Прямо как родители в телевизоре.
— Смотрите, чтобы вас клопы не покусали, — предупреждает она и гасит свет.
Дверь закрывается, мы в темноте.
— Вот это да! — хихикает Мэгги.
— Знаю, — говорю. — Видишь, Мэгги, мечты всегда сбываются!
Мы смеемся и болтаем, а потом я слышу, что миссис Брэннаган и Мэри поднимаются наверх, и говорю Мелкой, что нам пора спать. Но ей не угомониться.
— Сделать то, что я делал, когда ты была совсем-совсем маленькой? — говорю.
— Волшебную раковину? — спрашивает она и прикладывает к губам большой палец.
— Поворачивайся, — говорю. — Сама знаешь: если пытаться ее увидеть, она не появится.
Мэгги поворачивается к стене и крепко закрывает глаза. Я придвигаюсь совсем близко и накрываю ей ухо правой ладонью.
— Слышишь? — шепчу.
— Да, — отвечает она тоже шепотом.
Я дую ей в ухо и двигаю большим пальцем — получается легкий ветерок.
Когда Мелкая засыпает, я ложусь на спину и смотрю в темноту. И думаю о своем малыше Киллере — как он там один в конуре.
Господи, я очень тебя прошу, позаботься о Киллере. Обещаю, я всегда буду хорошим мальчиком, всю свою жизнь.
Да, и еще заодно погляди, как там Пэдди. Но только если время останется. Аминь.
Широченный мокрый язык проходится по моей щеке. На ногу капают слюни.
— Киллер, кончай! — кричу, хотя мне страшно нравится.
Хочу, чтобы на улице все меня услышали и пришли посмотреть на него в наш крошечный палисадник. Палисадник, на самом деле, — это заасфальтированный пятачок подокном, обнесенный низенькой стенкой.
— Микки, поди сюда! — кричит из гостиной Ма.
— Пошли, Киллер!
Отряхиваю коленки и бегу в дом.