Дяденька, который пытался мне помочь, уносит ноги.
Киллер. Где Киллер?! Он со мной был… нельзя же… Пэдди тащит меня по дороге, я волочу обе ноги. Вот я про него маме расскажу, она же говорила…
— Беги! — кричит другой в балаклаве. — Ничего с ним не будет!
Меня выпускают. Пэдди пятится от меня, потом поворачивается и бежит. Описанным ногам делается холодно.
Лай.
— Киллер! — кричу. Да где же он? — Киллер!
Вон он, посреди дороги, смотрит на меня. А дальше, за ним, по Флэкс-Стрит едет в сторону казармы «Сарацин». Бегу, падаю. Больно коленям. Опять ничего не слышно. Голова тяжелая. А Киллер кажется таким крошечным! Я вижу, что он лает.
— Киллер, сюда!
Я сам-то издаю какие-то звуки? С трудом поднимаюсь. «Сарацин» едет прямо на Киллера. Он что, не слышит рева машины? Дальше на Флэкс-Стрит появляется несколько мальчишек, они кидают в «Сарацин» камни и бутылки.
На пустыре валяются тела бритов и копов. Какой-то дядька без рубашки идет, шатаясь, в мою сторону — руки раскинуты, прямо как в фильме ужасов.
— Киллер!
Он так и сидит, глядя на меня. Вот ведь дурачок!
— Беги!
«Сарацин» уже совсем с ним рядом.
«Киллер, уходи оттуда, давай ко мне, пожалуйста!» — телепатирую я ему.
«Зря ты меня сюда привел, Микки».
«Киллер?» Опять мы общаемся телепатически.
«Тебе же не разрешают ходить на Флэкс-Стрит. Ты знаешь, что ходить сюда одному нельзя. Ты знаешь, что выводить меня на прогулку без разрешения тебе не велено. И вот я теперь на Флэкс-Стрит. И сейчас меня задавят».
«Сарацин» ползет совсем медленно. Киллер еще сто раз может успеть убежать. Почему же не бежит?
— Уходи, спасайся!
Я не могу идти прямо. Никчемный я человек, прямо как мой Папаня-алкаш.
«Микки, он сейчас на меня наедет».
Дяденька, который пытался мне помочь, возвращается.
— Мистер, спасите мою собаку! — кричу я ему. — Мистер, пожалуйста, мой песик — он вон там!
Он бежит ко мне.
— Не меня. Мою собаку! — кричу я ему.
Вот ведь идиот.
— Киллер!
Слава богу, услышал. Дернулся в мою сторону, но задние лапы не слушаются. Что с ним? Что я натворил? «Сарацин» взревывает.
— Киллер!
Теперь я могу идти прямо. Ускоряюсь. Указываю на него, дяденька — он уже на подходе — оборачивается, видит Киллера. Закрывает рукой глаза.
Оборачиваюсь и вижу, что «Сарацин» вильнул, но все же задел Киллера — его подбросило в воздух, закрутило. Упал на обочину. Шевелится. Он жив.
— Я сейчас!
«Чего бы это ни стоило. Я найду самых лучших врачей на свете, мы тебя вылечим», — телепатирую я ему. Подбегаю, наклоняюсь. Поднимать его или нет? Я не знаю, что делать. Киллер смотрит на меня. Прямо в глаза. Хочет мне что-то сказать.