— Не повезёт кому-то, — буркнула я.
Девчонки возмущённо посмотрели на меня и очень красноречиво переглянулись. Право голоса по результатам переглядок предоставили Агате, как главе нашего маленького, но гордого шабаша.
— Марьяна, — сказала она ласково, — слушай, мы знаем, что на работе тебе достаётся. Особенно сейчас, в канун всем известного праздника, который мы не называем. И да, мы понимаем, что лорд Джек — твой начальник. Формально. И ты вот прямо сейчас не испытываешь к нему тёплых чувств. Но, как бы так сказать…
— Не порти нам фантазии, а? — встряла неугомонная Мирта. — Дай помечтать об идеальном мужике. Мы что, по твоему, совсем дурочки, не понимаем ничего? Понимаем. Но помечтать всё равно хотим. Вот представь: на маскараде, посреди Танца Половинок все застынут, когда прокричит чёрный петух. И твой партнёр снимает маску, и ты видишь Джека…
Меня передёрнуло от нарисованной воображением картинки.
— Да ну в Последнюю Бездну такие радости! Он мне и так уже снится!
— О! — поиграла бровями Мирта. — Так у нас тут ханжество и лицемерие вошли в чат! И что же за сон, позволь узнать? Насколько сильно он там, ну знаешь, раздет?
— Мне снится кошмар о том, как он меня убивает, — ответила я сухо, отворачиваясь. — Снова, и снова, и снова.
Руки задрожали от одного воспоминания.
Девчонки тут же нахмурились, переходя из модуса необязательной женской болтовни к ведьминскому, а значит — серьёзному.
— Сны строятся на символах, — заметила со знанием дела Мирта. — В них всё не то, чем кажется.
— А то я не знаю, — хмыкнула я. — Кто из нас двоих работает в отделе кошмаров? Но снится до зари, в волчий час. Сон объёмен и силён, захватывает меня с головой и переполнен деталями, которые не меняются раз от разу. Сон не так плотен, как пророческое видение, но всё же до неприятного реален.
— Вот что, — сказала Агата, — коль уж у нас здесь и сейчас шабаш, то каждая из нас заглянет в твою судьбу. Гьята войдёт в транс и бросит кости. Мирта раскинет карты. Я же загляну в зеркала. А ты пока закончи с тестом, хорошо?
Я благодарно улыбнулась. Не хотелось вешать на девчонок свои проблемы и портить им шабаш. Но сны те были дурные — неправильные, вязкие, изматывающие. Но даже не это было в них самое худшее.
Хуже всего было то, что каждый раз я чувствовала боль, словно всё происходит наяву. И просыпалась, свернувшись калачиком, прижав пальцы туда, куда во сне вошёл ритуальный атам.
Как будто проблем в реальности мне недоставало…
— У меня чисто, — отчиталась Гьята. — Кости падают странно, будто духи кружат вокруг тебя хороводом. Но я не вижу рока, довлеющего над тобой.