выдвинув свой основной довод и материал для последующих размышлений — «Историю государства Российского», открывая, как выразился Пушкин, «подобно Колумбу, русским их собственное прошлое».
Когда вышли первые восемь томов «Истории государства Российского», весь трехтысячный тираж издания вскоре был целиком раскуплен. Читатели с большим интересом встретили труд Карамзина. Не обошли своим вниманием его и будущие декабристы. Н. М. Муравьёв и Н. И. Тургенев упрекали Карамзина в монархизме и крепостничестве. У К. Ф. Рылеева труд Карамзина, напротив, вызвал восхищение, в 1822 году он зачитывался IX томом, посвященным эпохе Ивана Грозного и критике царской тирании и деспотизма периода опричнины.
Но участники тайных обществ совсем по-иному отвечали на вопрос об отношении «новой» и «древней» России. Они — освободители Европы — мечтали дать свободу у себя дома. Для них родная история также была подчинена доказательству неких идеологических постулатов, но если Карамзин, отталкиваясь от консервативных принципов, шел дальше к историческим исследованиям, подтверждая, уточняя или опровергая свои идеологемы, стал не только историографом, но историософом-мыслителем, то декабристы выбрали другую дорогу. От изначально принятой ими схемы, универсальной идеи Просвещения о свободе народов и свободе личности в их противостоянии тирании самодержавной власти, они пришли на Сенатскую площадь. Горячие патриоты, участники и герои прошедших войн и походов, они превратились в жестких доктринёров, чтобы в конце концов встать на путь борцов, революционеров, мучеников, пожертвовавших собой ради идеи.
И, как известно, — «из искры возгорелось пламя…».
Несмотря на все расхождения, для многих декабристов, как, впрочем, и для более широкого круга нарождавшейся отечественной интеллигенции, труды Карамзина стали самым популярным чтением на долгие времена, а тома его «Истории.» были настольными книгами. В своих показаниях на следствии декабристы прямо указывали на сочинение Н. М. Карамзина среди других, наиболее повлиявших на их развитие и мировоззрение книг отечественных и зарубежных авторов[55].
Заочная полемика между царским историографом и членами тайных обществ (некоторые из них профессионально занимались историческими изысканиями) продолжалась вплоть до самого выступления 14 декабря 1825 года и не закончилась в сибирской ссылке. В определенном, концептуальном смысле эту дискуссию нельзя полагать завершенной и сегодня, 200 лет спустя.
Историю отечества всякий прочитывал и понимал по-своему. Пушкин, еще молодой поэт, в 1818 году, ознакомившись с только что вышедшими томами, отозвался эпиграммой: