Точно во сне, над самым ухом, Воробейчик слышит… нет, нет, быть не может!.. Он слышит, как тот же гарсон наклоняется к нему и, – ой, Божей мой, – так ясно и внятно говорит по-русски:
– Закажите вы себе, дедушка, пожалуйста, что-нибудь…
– Ой! Что я слышу?.. По-русски! Я умираю… Вы тоже говорите по-русски?.. И чтобы вы мне уже жили 125 лет!.. Это же Содом и Гомора… Это же не ресторан!..
Давно уже на лице Воробейчика не было такой счастливой, солнечной радости…
– Как вас зовут, господин, – я вас очень прошу, очень вас прошу, любопытствовал Воробейчик.
– Зовут меня граф Кринский.
Воробейчик, точно ужаленный, привскочил с дивана.
– Я умираю… Я умираю… И кушать я больше не хочу… Не хочу!
Воробейчик долго пожимал руку графу и долго еще не мог прийти в себя.
– Когда, господин граф, извините, – Ваше сиятельство, вы придете ко мне домой, я сам буду вам подавать самое лучшее. И вы будете чувствовать себя, как у себя в имении….
Воробейчик уже не отставал от неожиданного знакомца и сам стал близок графу, когда последний узнал, что двух сынов своих Воробейчик отдал и на войне потерял….
Затем круг знакомства расширился. Граф свел своего приятеля Гаврила, шофера и собственника двух такси с Воробейчиком.
Оба одинокие, заброшенные, были рады радушному гостеприимству и семейному уюту Воробейчика.
В новом знакомом чернокудром со сверкающими белизной зубами Воробейчик предполагал сначала француза и засиял от радости, когда приятель также оказался русским.
– А вас господин, как зовут?
– Я, дедушка, Гавриил. Из Ялты.
И смуглое лицо шофера растянулось в широкую улыбку.
Если гарсон оказался графом, то какие же могут быть сомнения, что шофер Гавриил – князь. Потому он и называет себя только по имени.
– Ой, я не выдержу, вы значит князь!
– Князь, как есть, а вы дедушка, как угадали… Нас из Крыма и из Тифлиса много тут князей… Что шофер, то князь, как пара маслин…
И князь Гавриил стал бывать в семье Иосифа Воробейчика, особенно по воскресеньям, возил он семью, показывал им город, стал в семье свой.
В карты Гавриил не играл, был на хорошем счету – имел две собственных машины, трезвый, работящий, одевался модно, был любезен. Воробейчик стал доказывать Берточке, что князь Гавриил человек стоящий, что если ему дать сбереженные три тысячи долларов, то лучшего жениха и не надо. Да где его, жениха еврейского, искать в таком Париже? Это же не город, а Содом…
– Папа, но… Ведь он… не еврей!.. И какая же я княгиня?..
– Пожалуйста без философии, Берточка… Если Господу Богу угодно было рассеять по лицу Европы сыновей Израиля, то почему я, Воробейчик, должен ломать себе голову и из-под земли отыскивать жениха-еврея… Так Бог захотел. А князем быть и сегодня неплохое дело… Берточка, он и у меня тоже просил твоей руки, и я ему тут же протянул обе мои… И будет у нас, Берточка, не какая-нибудь свадьба, а великосветская – с князем и с графом, понимаешь!..