и других.
Государственная служба виделась Тейтелю, как и многим выпускникам университетов той поры, делом преданного служения отечеству и правосудию, которое открывает новый путь разрешения социальных конфликтов и развития общества.
Профессиональная деятельность Тейтеля пришлась на годы правления трех российских императоров: Александра II (с 1855-го по 1881-й), затем Александра III (по 1894-й) и наконец Николая II (по 1917-й). Эпоха «великих реформ», ознаменовавшаяся освобождением крестьян, значительными трансформациями систем образования, финансов, местного самоуправления, была отмечена и важнейшей судебной реформой, начатой в 1864 году: были введены новые судебные уставы, учреждены выборные мировые суды, суды присяжных, при окружных судах появились судебные следователи. В 1875-м году Тейтель поступил на службу в Московскую судебную палату, став сначала помощником следователя, а через год судебным следователем, а когда время реформ сменилось мраком реакции, «он остался единственным в России евреем-судьей»14.
Уже в первые годы работы – с конца 1875-го по 1877-й – Тейтель оказался в гуще провинциальной жизни: в Красноуфимске Пермской губернии, потом в Казани. Яков Тейтель и Илья Троцкий15 стали первыми евреями среди судебных следователей в истории Российской империи (к началу 1910-х их, некрещеных евреев на судебной службе, осталось тоже двое: член окружного суда Тейтель и вице-директор Второго департамента Министерства юстиции Яков Гальперн16).
В 1876 году Тейтель получил назначение судебным следователем Самарского окружного суда в селе Старый Буян Самарского уезда, откуда несколько месяцев спустя его перевели в Самару.
Уезд был «обширный, до двухсот верст в длину. Железных дорог тогда не было, приходилось ездить на перекладных»17Молодой следователь – должный быть проводником реформ – оказался в непростом положении: уклад жизни здесь сформировался давно, местное население и структуры власти демонстрировали глубоко укоренившиеся привычки существования в условиях бесправия. Судебная реформа продвигалась медленно; она декларировала равенство всех перед законом, но общее понимание законности было очень низким. Тейтель заметил позднее, что «общество не могло же переродиться и проникнуться сразу чувством гражданского долга, сознанием своих обязанностей»18Он увидел: люди из беднейших слоев общества не могут представить себе, что судебный следователь поступает по закону, по правде, а не в угоду богатым и сильным19Освобожденное от крепостного права многомиллионное крестьянство империи продолжало жить вне закона и без знания гражданских законов: «Ни начала морали, ни начала права не регулировали крестьянской жизни»