Юность Тейтеля пришлась на время государственных «великих реформ», затронувших все стороны жизни общества, на время подъема еврейского просвещения, с одной стороны, и секуляризации жизни, с другой. То было и время (начало 1870-х годов) появления первых русско-еврейских периодических изданий, «Рассвет» и «Русский еврей»10, бурных обсуждений поднятых в них тем. Первыми учителями и образцами поведения нового поколения российского еврейства стали в те годы не просто духовные лидеры, но люди высокой морали, культуры и знаний. Еврейство было для них их традицией, но уже не догмой, а жизненным пространством их действенной помощи и формирования светских форм консолидации еврейского сообщества. Интегрированность в окружающее общество и прежде всего в его просвещенные слои впервые позволила образованным гражданам еврейского вероисповедания принимать на себя миссию посредников в решении юридических или социальных вопросов между властями и евреями внутри черты оседлости и за ее пределами. Интерес к русской литературе и культуре в первом поколении русско-еврейской интеллигенции был невероятно высок.
Взросление Тейтеля совпало с выходом и активным обсуждением в кругах еврейской молодежи таких книг, как «Отцы и дети» (1867) Менделе Мойхера-Сфорима и «Горячее время» (1875) Льва Леванды. Эти авторы подняли тему отношения к «маленькому человеку» как к личности и впервые поставили перед российским еврейством вопрос о роли интеллигенции в обществе11Эти вопросы активно обсуждались в изданиях «Еврейской библиотеки» (1871–1873), где авторы уделяли внимание роли еврейства в европейском союзе. Новое поколение, воспитанное на патриотических идеях первых русскоязычных школьных учебников для евреев, определило свою гражданскую позицию, чтобы реализовать ее, в первую очередь, в профессиональном, общественном и просветительском служении, в том числе и вне национальных границ.
Годы учебы в Императорском Московском университете и студенческая народническая среда укрепили стремление Тейтеля к социальной справедливости, его желание служить еврейской бедноте на юридическом поприще. Прозвучавший в эпоху активного формирования российского либерализма призыв Николая Некрасова «Иди к униженным!» Тейтель, как и многие его сверстники, воспринял практически: считая, что «евреям не следует гоняться за крупными адвокатскими кушами, а нужно иметь своих представителей в рядах честных судей»12, он поступил на государственную службу. Гуманистические идеалы просвещения, романтические идеи патриотизма и служения отечеству стали тогда символами веры интеллигенции пореформенной империи, поколения, выросшего в атмосфере горячих дискуссий и пламенных речей великих юристов тогдашней России – Федора Плевако, Анатолия Кони, князя Александра Урусова, Дмитрия Стасова, Владимира Спасовича