– С чего ты решил, что бронетехника – ненужная? – язвительно усмехнулся Петр Иванович.
– Потому что, при ядерном оружии, способном уничтожать города и сотни тысяч населения, она в таких количествах не требуется. Устинов и наш генералитет участвовали в ВОВ. Они до сих пор впечатлены ужасом первых месяцев войны, когда гитлеровские танковые армады наступали, перемалывая РККА. Министр и его маршалы мыслят устаревшими категориями, не актуальными в эпоху баллистических ракет с ядерными боеголовками.
– Ладно, к этому вопросу мы ещё вернёмся, – задумчиво пообещал Ивашутин. – А что о Косыгине скажешь?
– Косыгин искренне считает, что наша экономика неэффективна. Он ставит во главе угла прибыль, пытался внедрять нормы хозрасчета на предприятиях. Это хорошо для капиталистических государств, но плохо для нас. Социалистическая экономика по Сталину базируется на других принципах – удовлетворении потребностей трудящихся, наращивании экономического и индустриального потенциала при сохранении общенародной собственности на средства производства. Косыгин вместе с Андроповым решили, что наша промышленная модель неэффективна, а получать огромные деньги РСФСР, ставшая капиталистической страной, может за счет продажи ценных природных ресурсов, которые можно продавать всему миру. Только сначала надо скинуть с себя балласт республик, тянущих РСФСР, по их мнению, «на дно».
Они оба являются тайными противниками социализма и коммунистов. А их единомышленники и окружение, стоящие за спинами этих двух «вождей», просто ждут не дождутся того момента, когда можно открыто грабить страну с огромным экономическим потенциалом и мощной промышленностью, созданной Сталиным.
– Хорошо, я понял, – решительно хлопнул ладонью по столу Петр Иванович. – Знаешь, твои предложения по реформам в промышленности и сельском хозяйстве очень понравились Григорию Васильевичу. Если всё пройдет нормально, он хочет обсудить с тобой их более подробно. Но пока об этом говорить рано.
– Согласен. Не будем забегать вперед.
– Не будем, – кивнул Ивашутин и поднялся. – Ладно, Леша, мне уже пора ехать. Подкинул ты мне, конечно, работёнки. Все планы поменялись.
– Всего доброго, Петр Иванович. Уверен, всё будет хорошо, – я тоже встал, и протянул ладонь генералу армии.
– Мне бы твою уверенность, – проворчал начальник ГРУ. Рукопожатие у него по-прежнему было железным.
Я промолчал. Ивашутину я рассказал не всё, о последнем видении промолчал. А оно было пугающим: неясная фигура, видимая как будто сквозь залитое струями дождя толстое стекло, направила на меня ствол. Черное дуло «ТТ» и вороненую сталь пистолета, на фоне расплывающегося перед глазами силуэта и напрягшегося на спусковом крючке пальца, я видел во всех подробностях. Было внутреннее ощущение: в нашей группе – предатель. Петра Ивановича я пугать своим видением не захотел. У него и так будет нервный день. Сами разберемся. Есть на этот счёт мысли.