Наша экспедиция состояла из двух водителей и трех охранников, вооруженных лати – традиционными индийскими полицейскими палками, – которые запрыгнули на заднее сиденье машины. «Надеюсь, индиго все еще там», – сказал доктор Санджаппа, когда мы остановились в малоперспективной части лесного массива. «Да, да», – взволнованно воскликнул он еще до того, как мы вылезли из машины. Там рос Indigofera tinctoria, возможный потомок семян, как мне нравится думать, тех растений, которые в свое время оберегал Роксбург. Доктор Санджаппа был совершенно прав: я никогда не смогла бы найти его самостоятельно.
Однажды я брала интервью у швейцарского дирижера Шарля Дютуа, который в 1960-х годах был студентом и еще только начинал свой творческий путь. Ему довелось переворачивать страницы нот для Игоря Стравинского на концерте в Нью-Йорке. «Каким был этот великий композитор?» – поинтересовалась я. «Низеньким, – к моему удивлению, ответил Дютуа. – Я ожидал, что значимость этого человека в музыкальном мире найдет отражение в его физическом облике. Но этого не было», – сказал он, все еще ощущая разочарование, хотя уже прошло много лет. То же самое произошло при моей встрече с этим конкретным растением индиго: очень маленькое. Менее восьмидесяти сантиметров в высоту, оно совершенно терялось посреди буйной растительности Индийского ботанического сада[239]. У него были крошечные нежные круглые листья и еще более мелкие, дерзкие розовые цветки длиной всего в миллиметр или два. Но самым печальным было то, что его душила сорная трава. Когда я упомянула об этом, трое охранников превратились в садовников: они бросились на помощь маленькому растению и очистили его от медленно убивающих его лиан.
Да, это было не великое дерево индиго моей детской мечты, а нечто гораздо более уязвимое, и мне нравится думать, что оно все еще растет там, храбро борясь с сорняками, – крошечное наследие истории Бенгалии[240].
Сейчас вам расскажу.
Ее корабль престолом лучезарным
Блистал на водах Кидна. Пламенела
Из кованого золота корма.
А пурпурные были паруса
Напоены таким благоуханьем,
Что ветер, млея от любви, к ним льнул.
Уильям Шекспир. Антоний и Клеопатра, (перевод М. Донского)
Рассказ о том, как был обнаружен современный фиолетовый краситель, стал легендой в истории химии: Лондон, весенний вечер, подросток, собирающий вещи после дня, проведенного в поисках простого лекарства от смертельной болезни, случайная капля в лабораторном тазу – и внезапно цвет мира изменился. Менее известен тот факт, что эта история также положила начало цепочке событий, которые привели к повторному открытию двух давно забытых древних красок, которыми были окрашены сексуальные паруса Клеопатры и Храм Соломона.