— Так, как может злиться сержант, которому предстоит доложить командиру о ЧП, — хмуро замечает Вагнер.
Мосс в сердцах швыряет фуражку на койку, садится на край и еще раз чертыхается.
Цвайкант подсаживается к нему и тихо спрашивает:
— Ты поговорил с ней?
Мосс отрицательно качает головой:
— В том-то и дело, что нет. Разве можно что-нибудь сделать, если все время думаешь: а сколько сейчас времени?
Дни в Праге проходят для Ингрид как во сне. Многое кажется ей здесь новым, а многое очень знакомым. Ритм всемирно известного города засасывает ее, словно водоворот. В каждом из его многочисленных романтических уголков она оставляет частицу своего сердца. Она прогуливается по Карлову мосту, бродит по Старому Городу, провожает взглядом баржи, неторопливо плывущие вверх и вниз по Влтаве, часами простаивает на углах живописных улиц и делает наброски домов, в которых некогда жили аристократы. По переулку Неруды идет в Градчаны, мимо старомодных магазинчиков, крохотных домиков и манящих к себе уютных кафе.
В соборе святого Витта она прослеживает следы эпох и их культур — любуется полудрагоценными камнями в кладке капеллы Вацлава, с тайным страхом останавливается у могил чешских королей, как зачарованная, разглядывает сокровища древней империи и корону святого Вацлава. Она взбирается на самый верх, и у нее дух захватывает от развернувшейся панорамы города: в окнах мансард плавится солнце; причудливо переливается гладь реки; вдоль нее изумрудами разбросаны сады; в прозрачной дымке встают районы новостроек, а если посмотреть в сторону Нового Города, то на горе хорошо виден памятник Яну Жижке, предводителю гуситов.
Она погружается в грезы на Золотой улочке, а у башни Далибора в ее ушах начинают звучать музыка Сметаны, древние романтические песни о замковых лестницах, которые спускаются за крепостной стеной…
В полдень в условленном месте ее поджидает Конни. Он должен отвезти ее на обед в ресторан «Амбассадор», но везет в пивную «У Флека», которая находится недалеко от посольства ГДР. На этом настаивает Ингрид, так как ей очень хочется побывать в этом прославленном заведении.
Вот и пивная. Все здесь оформлено в народном стиле. На стенах прокопченные деревянные плиты с резьбой, столы истерты локтями бесчисленных посетителей. Конни заказывает себе стакан лимонада, а Ингрид кружку знаменитого крепкого пива. Они смакуют чешские кнедлики и копченую свинину с кислой капустой. Конни рассказывает смешные истории, которые, как утверждают, когда-то здесь происходили.
Потом Ингрид идет с матерью и сестрой за покупками. В кафе «Слован» они пьют кофе, стоя за мраморным столиком возле большого окна, и Ингрид меланхолично наблюдает за людским морем, бурлящим за витринами. Тоска неожиданно сжимает ей сердце — тоска по ее деревне, по лесам и лугам, по Юппу Холлеру и Герману Шперлингу, по реке и по тому стволу ивы, на котором она не раз сиживала, глядя на воду, по Юргену, которого — теперь она в этом твердо убеждена — любит. Тоска… Она пишет Юргену письмо, подробно рассказывая, как проводит время, где бывает, что видит и слышит, какие зарисовки делает, а в конце спрашивает, как обстоят дела в хоре, видимо, полагая, что таким образом сумеет хоть немного сгладить свою вину.