— Учения позволили нам занять хорошие исходные позиции, чтобы выйти в передовики или хотя бы сделать шаг вперед в соревновании, — говорит он.
— Разве соревнование — это самое важное? — интересуется Майерс.
— Что вы имеете в виду? — спрашивает в свою очередь Юрген. — Объясните подробнее.
— Охотно, — соглашается Майерс. — Место в соревновании — еще не самое главное, необходимо учитывать и многие другие моменты.
— Так вы считаете, что итоги соревнования в роте подводятся недостаточно объективно?
— Я так не считаю…
Юрген чувствует: Майерс собирается сказать что-то, но вовсе не то, что заботит его на самом деле.
— Я вот о чем думаю… Легко говорить о жертвах, когда дело касается боевой подготовки. Отчего не устремиться в атаку, если знаешь, что в тебя не стреляют? Тут соревнование не поможет выявить, кто лучший.
— Действительно, мы, солдаты, находимся в более сложном положении, — отвечает Юрген. — Специалист демонстрирует свои достижения на практике: у станка, за чертежной доской и так далее. Мы же будем считать нашу задачу выполненной, если на границе спокойно, если враг не отваживается на провокации. Вот для этого каждый из нас и должен стремиться приобрести высокую военную выучку, специальные навыки. Разве вы не считаете ваше соревнование средством достижения такой цели?
— А если все-таки дело дойдет до настоящего боя?
Юрген испытующе глядит на Майерса:
— Тогда мы должны одержать победу. И жертв будет тем меньше, чем лучше мы подготовимся… Только последовательная и тщательная подготовка к возможному вооруженному конфликту позволит нам успешно ликвидировать его.
— А, что я говорил! — подает реплику Глезер. — Сколько я твердил о том же! Чтобы стать настоящими воинами, нужны время и желание!
— Прежде всего требуется время и честное отношение к труду, — констатирует холодно и насмешливо Майерс.
Юрген слушает и не понимает, куда тот клонит.
— Разумеется, честность необходима во всем — в отношении к общему делу, к товарищам, даже к себе.
Майерс кивает, но Глезер поджимает губы, да и остальные ведут себя как-то странно, — Барлах явно смущен, на лице у Рошаля отражается недовольство. Когда лейтенант и Глезер остаются одни, Юрген спрашивает:
— Что, в конце концов, произошло?
— А вы не знаете, товарищ лейтенант? — вопросом на вопрос отвечает старшина. — Быть того не может, раз всем об этом известно.
— Что известно?
— Ну, что происходит между Фрайкамп, Майерсом и вами, прошу прощения…
— И что же между нами происходит?
— Вы взаправду ничего не знаете? Говорят, фрейлейн Фрайкамп дала Майерсу от ворот поворот, а теперь, мол, она… Нет, вам действительно ничего не известно?