— Кто это? — спросил Алексей.
— Дашибал. На побывку к тетушке Долгор едет.
Дашибал спешился у домика тетушки Долгор, расседлал коня, положил в его толстые губы кусочек сахару и легонько ладонью шлепнул по крупу.
— Иди, однако, в степь. Когда надо будет, позову. Пока пасись.
Дашибал заглянул в дом и вышел обратно за ограду. Возле кухни правил ножи на точиле Маруф Игнатьевич. Дашибал направился к нему. Шел он как-то неуверенно, раскачивался, точно из-под ног уходила земля. Дашибал давно распечатал седьмой десяток, но на здоровье не жаловался. Шубу он приторочил к седлу, но косматую лисью шапку еще не снимал — ночами было холодно. На лацкане уже видавшего виды пиджака поблескивали два ордена: орден Боевого Красного Знамени и орден Трудового Красного Знамени.
Дашибал Очиров, по прозвищу Мунхэ — бессмертный, с малых лет был табунщиком. Когда началась война, заседлал Дашибал лучшего скакуна, уехал на фронт и канул. Пришло на него три похоронки. В первой извещали, что кавалерист Дашибал Очиров пал смертью храбрых под Москвой в январе 1942 года. Во второй сообщали, что отважный партизан Дашибал Очиров погиб при выполнении боевого задания в Брянских лесах в 1943 году. В третьей писали, что Дашибал Очиров погиб геройской смертью в 1945 году при освобождении Праги. В селе давно его оплакали, а он явился осенью с первым снегом, погулял неделю, заседлал коня и умчался в степь. За это и прозвали его Мунхэ-бессмертный.
С орденами он никогда не расставался. Есть у него и медали, семь штук, но они украшают грудь табунщика только по праздникам.
— Мунхэ, здорово, паря, — обрадовался Маруф Игнатьевич.
— Сайн байна, Маруф. Как здоровье?
— Старое дерево скрипит, да стоит… А твое как здоровье?
— Шевелюсь еще мало-мало. Пошто людей не видать? Куда подевались?
— В столовой все. Пошли чаевать.
— С дороги кружку чаю пить надо, — согласился Дашибал.
Маруф Игнатьевич с Дашибалом дружат с юношеских лет. И молва приписывает им немало разных историй. Говорят, как-то приехал Дашибал в гости к Маруфу Игнатьевичу… Маруф Игнатьевич в магазин за бутылкой побежал, а Евдокия Тихоновна принесла на стол ведерный самовар и крынку молока. Пьет Дашибал чай, крякает от удовольствия, потом обливается. Осушил самовар, вытер пот ладонью и говорит: «Однако пойду коня расседлаю да потом основательно почаюю».
В столовой радостно встретили Дашибала. Ананий встал:
— Садись, Мунхэ.
— Сам куда сядешь?
— Я найду место.
Тетушка Долгор принесла миску супа. Дашибал ел и посматривал на молодежь.
— Пошто неладно работаете? Говорят, зерно в стерню бросаете, какой хлеб будет?