Баирма, запорошенная снегом, обливаясь потом, упорно шла за отарой. Овца на руках время от времени поднимала голову и жалобно блеяла, словно хотела утешить чабанку. А Баирме будто кто-то заколачивал гвозди в плечи, руки немели и медленно разгибались, ноги заплетались. Молотом стучало сердце, Баирма споткнулась и свалилась в сугроб. Встала, подхватила овцу, сделала несколько шагов и обессиленно опустилась на холодную землю.
— Не могу больше, — прошептала она и выпустила овцу из рук. Отара быстро удалялась. Баирма встала. — Прости. Если уйдет отара, погубим всех овец. А с тобой мне их не догнать.
Овца стояла на трех ногах и с тоской смотрела на Баирму. Она, должно быть, понимала, что ее дорога кончилась. Через несколько минут ветер наметет над ней сугроб, а потом сбегутся волки и растерзают ее.
— Мне и самой тошно! — крикнула чабанка. — Что же я поделаю?
Баирма бросилась за отарой, догнала ее, оглянулась, овцы уже не было видно. Горько стало на душе. Опустив голову, молча брела за отарой. Такова жизнь: первым падает слабый. Кого следующей жертвой изберет степь? Может быть, и для Баирмы пурга приготовила сугроб, через который у нее не хватит сил перебраться.
Весь день чабанка кружила по степи и только к вечеру набрела на скалу. Издали скала была похожа на быка, на голове которого стояла девушка и держалась за рога. Возле скалы в сопке было углубление. Туда и загнала она овец, как в катон.
В изнеможении опустилась Баирма на каменный выступ. «Что же делать-то? — думала она. — Постой. Здесь же недалеко стоянка Батомунко, перевалить только через сопку, от нее километра три будет, не больше. Надо торопиться». Баирма поспешно стала взбираться на гору. «А если волки нападут на отару?» Чабанка с грустью посмотрела на вершину сопки и стала спускаться к овцам. Добралась до каменного выступа. Села.
А ночь уже тут как тут. Тенью ползла она из распадков, добралась до скалы, и степь будто провалилась в черную мглу. Баирма встала и побрела вокруг овец. Слипались тяжелые веки. Баирма споткнулась, упала между овцами. Как было хорошо лежать на земле. Верно, снег, но это ничего. Немножко бы вздремнуть, хоть одну минутку.
— Не дури! — прикрикнула она на себя. — Это смерть твоя.
Баирма поднялась. Сколько времени ходила вокруг овец, не помнит. Глянула в степь: огни! Один, три, пять… Не может быть. Мерещится. Баирма потерла глаза: огни цепочкой движутся по пади. Ветер с факелов сбрасывает искры. Это ищут ее. Огни поравнялись со скалой.
— Люди-и-и-и! Сюда-а-а-а! — бросившись к огням закричала Баирма. — Я здесь! Люди-и!