Пушкин был не одинок в своем поклонении далекой Италии. «Русские в числе первых европейцев попали в орбиту «римского притяжения» – и к гоголевским временам русское культурное паломничество в Рим уже стало устойчивой традицией», – справедливо отмечено в новейшей книге о русских путешественниках на Апеннинах[658].
Отзыв на эту книгу появился в московском еженедельнике «Новое время»: «Вряд ли есть другая страна, столь любимая русской культурой, как Италия. Город-то есть точно: это Париж. Но вот стране в целом найти конкурента невозможно. Сейчас, например, издательство “Независимая газета” выпускает многотомную антологию “Знаменитые русские о…”, где уже вышли книги о Риме и Флоренции, Венеции и Неаполе. Подобную серию о той же Франции или Англии и представить себе, увы, невозможно. Русские о Лилле? Об Эдинбурге? Дюжины две высказываний, не больше! А в Италии любой уголок оказывался воспетым и прочувствованным, причем, изначально. Италия познавалась не только русскими, но и всей европейской культурой, как прародительница цивилизации. Хотя для России и в таком восприятии был свой специфический оттенок. Попытки обрести родословную в поэтике Древнего Рима и Возрождения были одним из ответов на вопрос об истории русской культуры. Восточно-деспотическому характеру правления и неустроенному быту крепостной России противопоставлялась построенная на идеалах свободы история в райских кущах искусства» [659].
На этом фоне в отношении Пушкина к Италии сплелись общелитературные и сугубо личные мотивы. С молодых лет стремление вырваться за пределы отечества, так и не осуществившееся, было связано у Пушкина с мечтой об этой далекой прекрасной стране. Это был, конечно, довольно абстрактный, собирательный образ, но Пушкин сумел наполнить его реальным содержанием и немало преуспел в познании манящего и запретного для него мира.
Блистательный пушкинист и историк Натан Яковлевич Эйдельман впервые попал за границу в 58-летнем возрасте: незадолго до кончины он совершил в 1989 году поездку по Италии с другом, писателем и врачом Юлием Крелиным, в связи с выходом в городе Римини их совместной книги «La Russia Italiana» (Итальянская Россия). Н.Я. приехал воодушевленный увиденным, взахлеб рассказывал нам о своем путешествии и шутил: «невыездной Эйдельман проникся чувствами невыездного Пушкина». В посмертно изданном путевом очерке о Венеции он восхищается пушкинскими строками, посвященными великому городу на Лагуне, найденными в расшифрованных черновиках поэта:
«Пушкин никогда не бывал за границей (не считая турецкой территории в Эрзруме и около него), но прекрасно чувствовал, словно обладая даром дальновидения, экзотические чужие земли…