», – вспоминал потом Пушкин. На следующий день после проводов, в театре, Пушкин как о деле решенном сообщил своему новому знакомому Катенину, что сам собирается за границу («вскоре отъезжает»). Как мы знаем, не получилось, от этого интерес к Европе и, в частности, к Италии только возрос: запретный плод сладок… «Все! Господи, почти все! За исключением бедного Александра Сергеевича Пушкина, которому <…> не дали визы. А практически все, кто хотел, могли уехать на Запад, жить или умирать. Баратынский вон умер в Италии», – это комментарий Иосифа Бродского
[672].
Друзья тем временем продолжали уезжать. Александр Тургенев устроил в русскую миссию в Неаполь Константина Батюшкова, который говорил, что служба в Италии есть мечта всей его жизни, его сокровенное желание. Он уверял Тургенева, что в слове «Италия» для него заключается «независимость, здоровье, стихи и проза». Осенью 1818 года Пушкин вместе с Михаилом Луниным проводил Константина Батюшкова в дальнюю дорогу. Вскоре из Италии стали приходить первые впечатления молодого дипломата-поэта: «Сперва я бродил как угорелый, спешил все увидеть, все проглотить… Один Рим может вылечить навеки от суетности и самолюбия. Рим – книга: кто прочтет ее? Неаполь – истинно очаровательный по местоположению своему и совершенно отличный от городов верхней Италии. Весь город на улице, шум ужасный, волны народа… Два раза лазил на Везувий, и все камни знаю наизусть в Помпее… Красноречивый прах!»[673]
Взгляды и итальянские привязанности К.Н. Батюшкова (1787– 1855) оказали сильное влияние на пушкинский интерес к Италии. Пушкин вообще высоко ценил поэтический талант Батюшкова и восхищался его итальянскими опытами: «Звуки итальянские! Что за чудотворец этот Батюшков»[674]. Рано ушедший из литературной жизни, Батюшков оставил глубокий след и в лирической манере Пушкина-лицеиста. Чтобы убедиться в этом, достаточно процитировать послание 15-летнего поэта «К Батюшкову»:
Философ резвый и пиит,
Парнасский счастливый ленивец,
Харит изнеженный любимец,
Наперсник милых аонид,
Почто на арфе златострунной
Умолкнул, радости певец?
Ужель и ты, мечтатель юный,
Расстался с Фебом наконец?.. (1814; I, 64)
В начале 1820 года Пушкин провожает в Европу уже Михаила Лунина… Третий царскосельский приятель Пушкина, итальянец по происхождению граф Сильверий Броглио (Брольо) вскоре после окончания лицея уехал в Пьемонт. И Вильгельм Кюхельбекер, любимый Кюхля, в свои «додекабристские» годы успел побывать и в Париже, и в Неаполе, почувствовать себя «карбонарием»[675].
«Петербург душен для поэта. Я жажду краев чужих; авось полуденный отдых оживит мою душу