.
«Петербург душен для поэта. Я жажду краев чужих; авось полуденный отдых оживит мою душу» – это из пушкинского письма Вяземскому в Варшаву (не позднее 21 апреля 1820 года). А спустя почти 10 лет, после первого неудачного сватовства к Н. Гончаровой, Пушкин даже обратится к шефу жандармов А.Х. Бенкендорфу за разрешением поехать во Францию или Италию («Покамест я еще не женат и не зачислен на службу…» Подлинник по-французски, 7 января 1830). В ответ поэт получил издевательски-вежливый отказ: государь не удостоил согласиться на его просьбу, полагая, что поездка «очень расстроит его дела и в то же время отвлечет его от занятий»[676].
С этим письмом Пушкина тесно связано стихотворение, опубликованное впервые им самим под названием «Элегический отрывок» и с датою «23 декабря 1829 года»:
Поедем, я готов; куда бы вы, друзья,
Куда б ни вздумали, готов за вами я
Повсюду следовать, надменной убегая:
К подножию ль стены далекого Китая,
В кипящий ли Париж, туда ли, наконец,
Где Тасса не поет уже ночной гребец,
Где древних городов над пеплом дремлют мощи,
Где кипарисные благоухают рощи,
Повсюду я готов… (III, 191)
Спустя три года поэт сообщает брату из Москвы на Кавказ, что собирается ехать в Петербург и дальше: «или в чужие края, т. е. в Европу, или во свояси, т. е. во Псков, но вероятнее в Грузию». В «чужие края» не пустили. Свою роль в «невыездной» судьбе Пушкина сыграл высокопоставленный «русский итальянец» маркиз Филиппо (Филипп Осипович) Паулуччи, который в период северной ссылки поэта служил в Риге генерал-губернатором Прибалтийских и Псковской губерний. Потомок знатного итальянского рода, герой Отечественной войны 1812 года (его портрет выставлен в знаменитой галерее Дау в Зимнем дворце), Паулуччи 30 июля 1826 года направил письмо министру иностранных дел графу К.В. Нессельроде с препровождением прошения Пушкина на имя царя Николая I. Губернатор просит «повергнуть оное на Всемилостивейшее воззрение», так как «Пушкин ведет себя хорошо», что видно «из представленных мне ведомостей». Однако после столь великодушного заступничества за поднадзорного поэта маркиз Паулуччи все-таки «полагает мнением не позволять Пушкину выезда за границу»[677]. Сохранилось свидетельство Н.И.Павлищева, мужа Ольги, сестры Пушкина, относящееся к 1828 году: «…Шурин, Александр, еще здесь. Заглядывает к нам, но или сидит букою или на жизнь жалуется: Петербург проклинает, хочет то заграницу, то к брату на Кавказ».
Еще в 1824 году, обдумывая планы бегства в Европу, Пушкин писал любимому брату Лёвушке:
Мой брат, в опасный день разлуки,