Пушкину вообще нравилось итальянское звучание стихов Петрарки. Эпиграфом к шестой главе «Евгения Онегина» он вписывает распевные строки:
La, sotto i giorni nubilosi e brevi,
Nasce una gente a cui l’morir non dole.
Petr. (VI, 117)
«Там, где дни облачны и кратки, // Прирожденный враг покоя // Рождается племя, которому не больно умирать». Петр<арка> (итал).
Таким образом, причина отсутствия страха смерти – во врожденной свирепости этого племени. Пропуском среднего стиха Пушкин дает возможность истолковать причину небоязни смерти как следствие разочарованности и «преждевременной старости души»[756].
Пушкин, естественно, знает о главном адресате лирики Петрарки – о красавице Лауре. И пишет в шуточной эпиграмме приятелю:
Твоя красавица не дура;
Я вижу всё и не сержусь:
Она прелестная Лаура,
Да я в Петрарки не гожусь. (1821; II, 227)
Поскромничал Александр Сергеевич!
Иногда Пушкин в собственном творчестве вольно (или невольно?) «попадает в след» того или иного итальянского автора. Так произошло, в частности, с Джованни Боккаччо (1313–1375), когда Пушкин замыслил пьесу (маленькую трагедию?) «Папесса Иоанна» (отсылаю читателя к соответствующей главе данной книги). Значение наследия Бокккаччо, великого гуманиста Раннего Возрождения, наряду с Данте и Петраркой ставшего создателем ренессанса, как классического национального стиля литературы Италии, для художественного мира Пушкина еще не достаточно оценено. Может быть потому, что само имя Боккаччо лишь дважды упоминается Пушкиным: в статье «О новейших блюстителях нравственности» (1830) и в письме к Е.М. Хитрово (1831). В недавно вышедшей книге «Новое о Пушкине», принадлежащей перу Виктора Листова, одного из самых оригинальных и наблюдательных наших пушкинистов, прослежена важная нить, связавшая творческое воображение русского поэта с самым знаменитым произведением Боккаччо «Декамерон» (1350–1353). Речь идет об одной черновой записи Пушкина, сделанной в Михайловском и частично обнародованной П.В. Анненковым еще в 1855 году. Она получила у специалистов условное название «Автограф с десятью темами». Вот эти темы: «Скупой / Ромул и Рем / Моцарт и Сальери / Д.Жуан / Иисус / Беральд Савойский / Павел I / Влюбленный бес / Дмитрий и Марина / Курбский»[757]. Автограф находится на обороте листа, а на лицевой его стороне – стихотворение «Под небом голубым страны своей родной» (1826). По мнению проф. Листова, этот листок также связан с итальянскими мотивами творчества Пушкина. В самом деле, летом 1826 года Пушкин переводит отрывок из Ариостова «Orlando furioso» («Неистовый Орланд»), и в автографе есть римская тема «Ромул и Рем». Листов отмечает, что обширную выписку из рыцарского романа «Беральд Савойский» Пушкин сделал такими же бледными деревенскими чернилами, которыми написаны и стихотворение «Под небом голубым…» и строфы «Orlando furioso». Вокруг листка с десятью темами «сгущаются итальянские мотивы», – отмечает В. Листов