вместо правильного
O imitatores), из ХIХ-го послания римского поэта.
Установлена соотнесенность упомянутого нами пушкинского стихотворения «Из Пиндемонти» с одой Горация «К Меценату», что «обнаруживает классическую основу этого пушкинского шедевра. Основоположник классического стиля в русской поэзии, Пушкин стал им во многом благодаря тому, что в своем зрелом творчестве ориентировался на классические образцы мировой поэзии, среди которых особое место занимают произведения античной лирики. Классическая античная поэзия вошла в лирику Пушкина как внутренний, существенный элемент ее»[820].
Пушкин высоко ценил переложения Горация, принадлежавшие перу Г.Р. Державина. «Есть люди, которые находят и Горация прозаическим (спокойным, умным, рассудительным? так ли?). Пусть так. Но жаль, если бы не существовали прелестные оды, которым подражал и наш Державин», – записал Пушкин в набросках рецензии для «Современника» на «Путешествие В.Л.П.» (Василия Львовича Пушкина), имея в виду и державинский «Памятник»:
Я памятник себе воздвиг чудесный вечный;
Металлов тверже он и выше пирамид;
Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный
И времени полет его не сокрушит…
Не случайно, в своем итоговом стихотворении «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» (1836) Пушкин пошел вослед этому подражанию Державина на оду Горация «К Мельпомене». Из этой оды и взят знаменитый латинский эпиграф: «Exegi monumentum».
Интересно отметить, что впервые Пушкин обратился к теме Горациева «Памятника» уже в лицейском стихотворении «Городок»:
Как знать, и мне, быть может,
Печать свою наложит
Небесный Аполлон;
Сияя горним светом,
Бестрепетным полетом
Взлечу на Геликон.
Не весь я предан тленью... (1815; I, 102)
Мотивы из этой программной оды Горация были, что называется, на слуху у русского образованного читателя и до Державина. Ее впервые перевел Ломоносов (1747), и Пушкин, разумеется, был знаком с этим переводом:
Я знак бессмертия себе воздвигнул
Превыше пирамид и крепче меди…
Дотошные пушкинисты подсчитали, что «из всех поэтов античности Гораций занимает в течение всей жизни Пушкина первое место по количеству обращений к нему»[821].
Тот самый Децим Юний Ю в е н а л (ок. 60 – после 127), римский поэт, о котором мог «потолковать» автор «Онегина», нередко встречается в пушкинских стихах. Юный Пушкин пишет в «ювеналовом духе» сатиру «Лицинию». Лейтмотив этого раннего стихотворения – «Свободой Рим возрос, а рабством погублён». Это отличная и вполне зрелая стилизация римской оды:
Лициний, зришь ли ты: на быстрой колеснице,
Венчанный лаврами, в блестящей багрянице,