Тема «Весна, увиденная из тюрьмы», как уже было отмечено, связана с интересом Пушкина к творчеству итальянского писателя Сильвио Пеллико, в частности, к его книге «Мои темницы».
В уже упомянутой нами статье, посвященной познаниям Пушкина в итальянском языке, В.Я. Брюсов писал: «Чарский говорит импровизатору, опасавшемуся, что никто не пойдет его слушать, так как в России не знают итальянского языка: “Пойдут, не опасайтесь, иные из любопытства; другие, чтобы провести вечер как-нибудь, третьи, чтобы показать, что понимают итальянский язык”. Не думаю, чтобы мы имели право самого Пушкина считать похожим на этих третьих», – справедливо замечает Брюсов[891].
Валерий Яковлевич вообще был не равнодушен к этому, «такому итальянскому», произведению Пушкина. Что проявилось уже в том, что он «как мочальный хвост» (если пользоваться пушкинским выражением) присочинил к «Египетским ночам» собственное стихотворное продолжение. (Марина Ивановна Цветаева этот поступок не одобрила и назвала «варварским»). Но прекрасный современный режиссер Пётр Фоменко сумел сделать сплав из двух текстов, добавив к ним монтаж из других стихов Пушкина. При этом безымянному импровизатору-итальянцу было, наконец, найдено подходящее имя: Пиндемонти! В марте 2004 года Фоменко с большим успехом показал в Риме спектакль своей московской мастерской «Египетские ночи», где «продолжение» выполнено в чисто водевильных тонах. На сцене переполненного старинного театра «Валле» в течение двух часов (без перерыва) развертывалось феерическое действо, в котором трагедия и комедия слились в едином пушкинском блеске. Римская публика благосклонно выслушивала итальянские тексты из уст русских актеров и благодарно аплодировала. (Отмечу, что Пётр Фоменко не впервые прикоснулся к пушкинскому материалу. Он ставил «Бориса Годунова» в учебном Театре ГИТИС (1984) и «Пиковую даму» в театре им. Е. Вахтангова – премия «Хрустальная Турандот» 1995 года.)
Вспомним, что Ф.М. Достоевский, тонкии знаток и страстный поклонник творчества Пушкина, вкладывает в уста своего Мечтателя, героя сентиментального романа «Белые ночи» (1848), тему «Cleopatra е i suoi amanti» («Клеопатра и ее любовники»), заимствованную из «Египетских ночей», причем, оставляет пушкинское итальянское вкрапление без перевода[892].
В 1861 году Достоевский писал отъезжавшему за границу поэту Я.П. Полонскому: «Сколько раз мечтал я, с самого детства, побывать в Италии. Еще с романов Ротклиф, которые я читал еще восьми лет, разные Альфонсы, Катарины и Лючии въелись в мою голову… Потом пришел Шекспир. Верона, Ромео и Джульетта – черт знает какое было обаяние. В Италию, в Италию! А вместо Италии попал в Семипалатинск, а прежде того, в Мертвый дом»