– Они будут безумно рады, что ты приехал погостить, – заверяла его мать, без разбора закидывая детские вещи в чемодан.
– Рады? Но ведь они про меня даже не знают!
– Не говори глупостей. Я посылала им фотокарточки.
– Когда? Когда именно ты…
– Ривер, только не начинай. Мамуле нужно срочно уехать. Это очень важно. Ты же хочешь, чтобы мамуля была счастлива, правда?
Он не ответил. Он не хотел, чтобы мамуля была счастлива. Он хотел, чтобы она была рядом. Вот что было действительно важно.
– Ну вот и славно. К тому же это ненадолго. А когда я вернусь… – она бросила в чемодан кое-как сложенную рубашку и повернулась к сыну, – возможно, у меня для тебя будет сюрприз.
– Я не хочу сюрприз.
– А что, если это будет новый папочка?
– Я его ненавижу, – заявил Ривер. – И тебя я тоже ненавижу.
Это были последние слова, которые он сказал ей перед двухлетней разлукой.
Бабушка сначала оцепенела. Потом обласкала его и захлопотала по кухне. Улучив момент, когда она отвернулась, он юркнул в дверь черного хода, намереваясь бежать прочь отсюда, но в саду натолкнулся на человека, стоящего на коленях перед клумбой. Человек долго-долго смотрел на него молча, но это молчание пригвождало. Последовавший в конце концов разговор Ривер запомнил хорошо. Хотя, возможно, разговор состоялся совсем в другое время, а возможно, и вовсе не состоялся, а был одним из воспоминаний, создаваемых мозгом самостоятельно, чтобы задним числом дать упорядоченность и объяснение событиям, которые иначе пришлось бы считать случайностями.
– Тебя, очевидно, зовут Ривер?[7]
Ривер не ответил.
– Совершенно дурацкое имя. Но с другой стороны, могло быть и хуже.
Опыт, накопленный Ривером в различных садиках и школах, свидетельствовал о том, что последнее утверждение ошибочно.
– Ты, должно быть, сердит на нее?
Не будучи уверенным, следует ли ответить «да» или «нет», Ривер снова ничего не сказал.
– Ты лучше сердись на меня. Не на нее. И уж тем более не на ее мать. То есть на твою бабушку. Это женщина на кухне. Она же тебе ничего про нас не рассказывала, так?
На это никакого ответа совершенно очевидно не требовалось.
Немного погодя дед поджал губы и оглядел клочок земли, над которым трудился. Чем именно он занимался – высаживал цветы или полол сорняки, – Ривер, всю жизнь проживший в квартирах, понятия не имел. Цветы доставлялись в красивой упаковке на дом или росли в скверах. Если бы он мог волшебным образом перенестись в одну из тех квартир, он бы перенесся, но с волшебством на тот момент было туго. В сказках бабушки и дедушки обычно – но не всегда – были добрыми. Но и преступный замысел полностью исключать было нельзя.