— Но Комитет Севера не работает на юге.
— Вы правы, золотой мой… Тогда разве позвонить Окуневу.
— Кто это Окунев?
— А председатель правления крайохотсоюза… Прекрасный человек, знаете, самородок — вот вроде вас… Но я сам сегодня же пойду в крайисполком.
* * *
Над городом медлительно ширился рассвет, будто испытывая терпение спешивших жить людей. И опять, как накануне этого рождающегося дня, таежный человек бродил по кривым улицам краевой столицы. Улицы кончались тупиками заборов, возведенных непонятной прихотью былых хозяев города. Улицы были запутаны, как мысли Пастикова.
«Неужели откажут»?
Эти два слова до боли высекались в мозгу.
Кто-то крепко толкнул Пастикова плечом и чуть не сбил в канаву. «Кто-то» оглянулся, бросил в сторону таежника удивленный взгляд, сделал движение приподнять кепку я зашагал быстрее. Прохожий понял, что это не причинило Пастикову особенного беспокойства, даже не вывело его из раздумья. И только когда около четырехэтажного серого здания крайкома остановились гуськом машины, Пастиков слился с людским потоком и направился в парадную дверь.
Увидев себя в большое зеркало, он растерянно остановился. Обросшее, опаленное зноем лицо почти не отличалось от коричневой тужурки, рукав которой скалился клоком ваты. А тут девица с прямым пробором в пышных волосах загородила путь, слегка выставив вперед ножку в шелковом чулке.
— Вам куда, товарищ?
— Мне к секретарю крайкома.
— Возьмите пропуск у коменданта, а затем, изложите мне, по какому делу идете.
— Пропуск есть, — Пастиков качнулся на короткую ногу. — Мне нужно на заседание бюро крайкома.
— Так это вон в той зале.
Через стеклянные двери было видно десятка три людей, окружавших длинные столы под красным сукном. Люди разговаривали, просматривали газеты.
«Так вот они члены бюро краевой парторганизации», — Пастиков перешагнул порог, сел к стене. Кое-кто на мгновение оглянул вошедшего, а затем снова занялись своими делами.
— Зарегистрируйтесь, — предложил человек с гладко выбритой головой. — У вас доклад?
— Да… я вчера говорил с товарищем Линицким по телефону.
— Это о зверосовхозе?.. Так ваш вопрос стоит первым.
Пастиков оглянул залу. Хотел показать, что он держится свободно, но длинные столы, огороженные стульями, люди с серьезными лицами и даже эти окна, вышиной с его избу, внушали непонятную робость.
«А вдруг провалят!»
Он не заметил, как секретарь крайкома прошел на свое место. Скрипнули стулья. На минуту шорох сменил разговоры, и все смолкло.
«Вот это дисциплинка!» — подумал Пастиков, вспомнив свои заседания в районе.