Рыбаки укладывались на ночлег, когда в кустах на другой стороне перешейка затрещали кусты. Там упал со стоном человек.
Рыбаки пошли к берегу. Самоха сдвинул лодку и поплыл. Вскоре он перевез обессилевшего Василия Кушненко. Пришельца посадили к огню. Пастиков подживил костер. Василий ел жадно рыбу и виновато, украдкой, рассматривал окружающих. Глаза его приобрели оттенок глаз зверя, попавшего в ловушку. Пастикова он не узнавал до тех пор, пока тот не заговорил:
— Ну как, отвоевал, Василий?
— Отвоевал, будь оно сто раз проклято. — Кушненко смял в широкой ладони, загрубелой, как древесная кора, рыбий скелет и бросил его на огонь. — Хоть стреляйте, хоть топите, а пришел к вам. Не бог, а леший меня запутал.
Рыбаки молчали Только Самоха, подав Кушненке свою трубку, спросил:
— На корме управлять можешь?
— А как же… сызмальства на этом деле… Сноровим не хуже кого.
Василий спал тревожно. Два раза соскакивал и, оглядевшись, ложился опять. От озера наплывал туман и холод. Кушненко долго и тупо смотрел на тлеющие головни, пока не закрывались глаза. Он обрадовался, когда раньше других поднялся Самоха. Кутенин закурил и вытянул ноги к костру.
— Сон не берет, — догадался он.
— Не берет… Скажи, Самойло Петрович, чо мне будет?
— Хоть я и не законник, а думаю, что — ничего… Может, высидка на месяц-два… так я определяю.
— Это дело маленькое, — Василий задумался и кивнул на спящего Пастикова.
— А он какую политику держит?.. Ведь его отряд раздербанил сабаевцев… Поди, сердится?
— Чудак ты, — чихнул Самоха. — Сабаева стукнули бы, как пить дать. А ты — последняя спица в колесе.
— Понятное дело… Да теперь бы я сам покрошил всех и со старшиной вместе. Ты поглядел бы, как изгаляются над девчонкой. У меня вся душа в крови за нее, силой взяли.
— А что они думают там? — скрипучим голосом спросил Пастиков. — Где кочует алжибаев сын?
Кушненко снял шапку и откинул набок слипшиеся волосы.
— Старшинешка действует хитро, — ответил он. — Обворужает богатеньких ясашных и кое-как подкармливает наших дурачков. Гляди-гляди, нагрянет сюда в гости.
— А много их там?
— Да всего с полсотни ружей наберется. Но не все пойдут воевать.
Пастиков встал и начал обуваться. Вслед за ним зашевелились рыбаки. Над сонным озером летели гуси, направляясь в далекое путешествие.
— Оставайся рыбачить, — сказал Василию Пастиков, отправляясь на лодке к усадьбе зверосовхоза. — Ты мне скоро понадобишься.
— Обязательно, — понял его Кушненко. — Да я теперь две головы отдал бы… Петро Афанасьевич… Надо девку выручать. Не ихняя она.
— Ну, ну.
Лодка бесшумно скользнула по гладкой поверхности успокоившегося озера. Самоха снимал с рогулин невод.