– Тэра Гранд, – ректор поднял руку, останавливая меня, – успокойтесь. Ридд, как и другие, кто увольняется из академии, подписал документ о неразглашении всего, что здесь им было увидено и услышано. Бумага скрепляется магической печатью, поэтому, даже при желании, он ничего не сможет сказать.
– Какое облегчение! – Сама не заметила, как прошептала это вслух, на что Мадейро чуть усмехнулся.
– А относительно комиссии… – продолжал он. – Я подумаю, что можно сделать. Пока же воздержусь от писем в штаб, но Элизабет все равно останется под замком.
– Спасибо, – произнесла я.
– Это лишнее, – сдержанно отозвался ректор.
– Господин ректор, а можно вас кое о чем спросить? – выпалила я неожиданно для себя.
– Спрашивайте. – Он словно растерялся.
– А что вы все-таки сделали с Элизабет, там, в зале? – Я сама не верила, что осмелилась поинтересоваться об этом. – Вы посмотрели на нее без очков. Просто я думала, да и все говорят, что ваш взгляд…
– Убивает? – спокойно закончил ректор. Я робко кивнула. – Для этого мне нужен зрительный контакт не менее пяти секунд. Быстрый же взгляд просто лишает воли, на непродолжительное время или же насовсем. Тут уж зависит от психики человека. Курсанты к третьему курсу уже достаточно натренированы на ментальное воздействие, поэтому смогут справиться с ним – кто-то быстрее, кто-то медленнее. Курсант Майлз успешно проходила подобные тренировки, поэтому через час-другой сознание к ней вернется. Крайний срок – к ночи.
– Ясно, – облегченно вздохнула я.
– Еще вопросы?
– Да. Почему вы стали носить перчатки? Раньше вы ходили без них. – Гхарк, кто меня за язык тянет? Это точно я говорю? Сумасшедшая… – Извините за бестактность, – быстро исправилась я и опустила глаза.
Но ректор не ответил ни на мой вопрос, ни на мое извинение, вместо этого я услышала:
– Как ваше самочувствие? Огонь беспокоит?
– Нет, в эти дни ничего такого не появлялось, – отозвалась я, тушуясь от столь резкого перехода к моей персоне.
Ректор кивнул.
– Я уже отправил сообщение своему другу с просьбой о встрече. Как только придет ответ, я вам скажу.
– Спасибо, – улыбнулась я. – Мне можно уже уходить?
На самом деле уходить почему-то не хотелось, но приличия того требовали. Тем более разговор явно подошел к концу.
– Да, можете, – ответил ректор задумчиво. А когда я уже была в дверях, он вдруг спросил: – Тэра Гранд, вы меня не боитесь?
– Боюсь? – Я уже в который раз за нашу беседу растерялась.
– Вы же знаете, кто я.
Он говорит о своем проклятии?
– Да, знаю.
– И что вы по этому поводу думаете? Боитесь?
Что за странный вопрос! Но было в нем и в интонации, с которой он был произнесен, нечто такое, отчего в груди все задрожало.