У девочки с зажигалкой тоже мама. Теперь придется ей объяснять ситуацию.
И котенка придется объяснять. Девочка этого еще не знает, но она по дороге домой вот-вот котенка встретит и усыновит. Этого котенка, серенького, шести недель, судьба уже подложила на ее жизненном пути. И он уже мяукает.
Девочку зовут Злата. Она полька, из Вроцлава. Она тут нелегально. Мама ее, тоже нелегальная, работает в польской пекарне в Бруклине, а девочку вот взяли в дорогой магазин. Полячки тут считаются почти француженками, а Злата очень миловидная. Но ее держат за версту от покупателей, в подсобке, на складе. Там она отпарывает, подшивает, отглаживает, развешивает на плечики, пакует – и шансов на продвижение у нее никаких, нет у нее надежды выйти в люди, выбраться в торговый зал.
Злата пахнет, воняет она. Куревом. Дешевыми сигаретами, которые индейцы в резервациях производят.
Ах, даже и это все следует говорить в прошедшем времени! Поперли ее. Злата идет и плачет. По круглому личику текут слезы, нос покраснел, глаза начинают опухать, губы обветрились.
А ведь ей надо бы выглядеть получше, потому что вот сейчас – возможно, что еще до котенка, – она встретит канадца из Квебека, продавца елок. И это ее шанс съехать от мамы, родить ребеночка, выйти замуж за отца ребеночка и жить, можно сказать, припеваючи.
Хотя никто не живет в наши времена припеваючи – всем кажется, что у других гораздо больше поводов припевать, а вот их лично судьба обидела. Вот именно: идет наша Злата, девочка с зажигалкой, и кажется ей, что судьба ее лично обидела.
Поэтому она вытаскивает из кармана пачку своих вонючих с профилем Сенеки на этикетке – не философа-стоика, а индейца в перьях, впрочем, тоже стоического, – достает последнюю сигарету и, шмыгая носом, начинает зажигалкой щелкать, остановившись возле елочного развала.
– Да что же ты делаешь, дура ты малахольная, товар мне поджечь хочешь? – кричит продавец.
Неужели это тот самый француз из Квебека, от которого она должна родить ребеночка? Правда, не девочку, как ей всегда хотелось, а мальчика.
– Ты что, не видишь, где ты? Другого места найти не могла? Вали отсюда, отваливай.
Тут, предположим, наша девочка начинает так судорожно рыдать, что, предположим, канадец раскаивается и предлагает ей выпить глинтвейна, который он сварил на обогревателе. И предположим, предлагает помочь ему в торговле елками и, естественно, тут же и заделывает ей этого ребеночка.
Да, но котенок? Котенка-то кто спасет?
Злата прячет нераскуренную сигарету и уходит от греха подальше. Тем более что это был вовсе не ее канадец, а какой-то другой, грубый мужик. Полагающийся ей канадец торгует елками за много кварталов отсюда, недалеко от того подвала, где родился шесть недель назад Януш – тот самый котенок, которого она подберет, назовет Янушем и будет любить.