За ланчем присутствовали только Седрик с Присциллой, близнецы, Финч, заплаканная Бернадетта и робкий, напуганный всем происходящим мистер Броттиген. Виктория так и не откликнулась на деликатный стук Хигнетта, а баронесса сказала, что вряд ли сможет проглотить хоть кусочек после кошмарной утренней сцены, которую ей довелось наблюдать.
Случившееся в Мэдлингтоне потрясло всех. К Джорджу никто не питал добрых чувств, но его загадочная, необъяснимая смерть заставляла задуматься о бренности земного существования и прочих нерадостных материях. Как это ни странно, но именно присутствие за ланчем поверенного несколько разрядило обстановку, будто человек, по роду деятельности часто сталкивающийся с последствиями смерти, одним своим присутствием превращал её в обыденный, поддающийся здравому осмыслению факт, что позволяло на время отвлечься от её безжалостной природы.
Так как миссис Вайсли до сих пор не приступила к своим обязанностям, и готовить ланч, и подавать его пришлось Анне. Работу свою она выполняла из рук вон плохо, но замечаний ей никто не делал – даже Хигнетт, мысли которого были далеки от происходящего.
После ланча потянулось томительное ожидание. Инспектор, занимавшийся в кабинете какими-то своими таинственными делами, не спешил приглашать свидетелей на допрос. Проволочки, как и осмотр комнат и личных вещей, все восприняли по-разному. Седрик с Присциллой по-прежнему демонстрировали спокойствие и некоторую отрешённость. Супруги вполголоса беседовали с поверенным, уединившись в нише у окна, и Оливия, снедаемая отнюдь не праздным любопытством, дорого бы дала за то, чтобы услышать их разговор. Бернадетта выказывала все признаки нервозности, справиться с которыми пыталась при помощи молитв, творимых тишайшим шёпотом. Финч же развивал фантастические теории о причинах, повлёкших смерть Джорджа Понглтона. Некоторые из его идей были настолько чудовищными, что набожная Бернадетта посчитала за лучшее пересесть от него подальше. Финч вообще вопреки обыкновению был сверх всякой меры возбуждён и несдержан, и близнецы, переглядываясь, гадали про себя, отчего смерть Джорджа, которого он откровенно недолюбливал, произвела на него такое разрушительное действие.
На самом деле длительное ожидание было не лишено смысла. Инспектор Грумс, дважды за одну неделю столкнувшийся со смертью в Мэдлингтон-Касл, на этот раз с трудом допускал мысль о естественности случившегося. Первое, что пришло ему на ум в качестве причины – отравление, и теперь он, с удобством устроившись в любимом кресле старого лорда, ожидал известий от доктора и его предварительного заключения о смерти Джорджа Понглтона. Инспектор высоко ценил профессионализм Мэтьюсона и его обширный опыт, и потому не желал допрашивать подозреваемых, не имея на руках козырей.