Пообещав ей помощь, Оливия торопливо отнесла холодное питьё леди Элспет и вручила ей стакан, предварительно обтерев его найденным в кармане брюк платком. Пожилая дама сделала пару глотков и отставила его в сторону.
– Не припомню такой жары со времён моей юности, – сообщила она. – Солнце так и печёт. Ну просто настоящие тропики, а не Йоркшир в июне.
– Я думала, в тени вам станет лучше, – участливо проговорила Оливия. – Может быть, мне проводить вас в дом?
– Вздор! Я, мисс Адамсон, много сил вложила в организацию праздника и собираюсь получить причитающееся мне удовольствие. К тому же сюда приехала одна моя старинная знакомая, которая мне кое-чем обязана. Когда-то я, можно сказать, изменила ее судьбу. Мы с ней собирались выпить чаю и всласть поболтать. И вам нечего сидеть тут со мной, старой калошей. Завтра вы покинете Мэдлингтон, а сегодня должны сполна насладиться всем, что поместье может вам предложить. Лично я намереваюсь заняться именно этим.
В подтверждение своих слов леди Элспет осушила стакан с лимонадом, неловко поправила шляпку, отчего та приобрела залихватский залом и стала похожа на треуголку пирата, и решительно отправилась в самую гущу толпы, не слушая более никаких увещеваний.
Оливия пожала плечами и пошла в противоположную сторону, торопясь на помощь Присцилле. На душе у неё скребли кошки. Всеобщее веселье – кружащиеся в танце пары, ритмичные звуки оркестра, хохочущие дети и азартные выкрики разгорячённых выпивкой мужчин, – всё происходящее не только не находило отклика в её душе, но и, наоборот, служило причиной разгорающейся обиды и острого ощущения одиночества. Оливия знала, предвидела, что момент, когда их с братом пути разойдутся, неминуемо когда-то настанет, но не ожидала, что это случится так скоро.
Его готовность последовать за ничем не примечательной мисс Имоджен Прайс и разъезжать по стране с бродячей труппой фокусников и комедиантов и поразила Оливию, и испугала. Слишком много в этом было от их матери, которую оба так и не смогли простить, и слишком это было похоже на безрадостное детство близнецов, воспоминания о котором оба стремились изгнать из своей памяти.
Когда Оливия – с горечью в душе и неразберихой в мыслях – вошла в палатку с галантереей, то с трудом смогла протиснуться к прилавку. Торговля шла бойко – кухонные прихватки, салфетки, саше и игольницы, вышитые подголовники для кресел и воротнички, вязаные кошельки, сумки, пояса и всяческие безделушки, – всё это, будучи предложено по умеренным ценам, имело успех, особенно у приезжих. Присцилла, заметив Оливию, впустила её за прилавок, передала ключ от жестяной коробки с выручкой и сразу отправилась на поиски Бернадетты, пообещав вернуться как можно быстрее.