Катерина поспешила с тяжеленной бадьёй к стражникам. — Так, сейчас пойдёшь в башню, мы тебе дверь откроем, и ты спустишься по ступеням вниз. Там свинья прикована. Бурая такая! Вот его и попоишь!
— Да, только ты к нему поближе подойди! А то ещё не дотянется! — рыжий стражник аж за живот хватался со смеху.
— Ой, нет. Не надо! Я боюсь! — пискнула Катерина, сообразившая, что у нормальной нищенки такое поручение восторга не вызовет.
— Надо-надо! Пошла! — рыжий небрежно махнул в её сторону боевым топором.
Катя засеменила в сторону башни, съёжившись и шмыгая носом, изображая ужас и рыдания.
Рыжий с трудом отодвинул засов на двери и два стражника, упираясь изо всех сил руками, открыли тяжеленную дверь. — Иди, давай! Только поближе к нему иди, поближе! — они загоготали, и начали закрывать дверь за нищенкой.
— Зачем, зачем? А как же я выйду? — грязнуха кинулась к двери, к маленькой щёлке.
— Утром выйдешь, если будет чем идти! Делать нам нечего, двери туда-сюда открывать. А не напоишь его, и он сдохнет, тебя Вепрь вместо волка на цепь посадит! Пошла! — развесёлые предположения стражников, которые спорили на выпивку, что они увидят, открыв утром дверь, стихли, как только эта самая дверь полностью закрылась. Катерина даже дышать боялась.
— Только бы не передумали, только бы не вернулись! — она пошарила рукой в полной темноте, нащупала стену, и оставив бадью на верху лестницы, начала спускаться, придерживаясь за грубо обтёсанные камни. Лестница была длинной, ноги совсем замёрзли, зубы начали стучать от страха.
— Он же не мог не слышать меня! Или мог? Что же с ним сделали? Жив ли? — Катерина потихоньку проявила пёрышко и попросила его посветить. Она была почти в самом низу каменной лестницы, а там, на голом грязном полу лежала длинная цепь. Катерина думала, что цепь, если каменная, то должна быть толстенной. Нет, не очень-то и толстая, зато длинная, прикована к каменному же кольцу, вделанному в стену, а на втором конце цепи в самом дальнем углу подземелья лежит что-то, очень отдалённо напоминающее зверя.
— Волк!!! — Катя прыжком кинулась с трёх последних ступенек, подбежала и ахнула! На Буром не было живого места. Вся шкура истыкана ножом, на лапах глубокие раны, шерсть залита кровью, и уже засохшей и почти свежей, на морде длинные алые полосы, прочерченные ножом Вепря. И он никак на Катю не реагировал! Совсем никак!
— Волк, хороший мой! Ой, что наделали! Так, хватит истерить! Он жив, сердце бьётся, с остальным разберёмся! — Катерина решительно проявила сумку, достала ещё одно Жарусино пёрышко и прикрепила его над Волком в щель между камнями, чтобы свет шёл ровно. Достала мёртвую и живую воду и уже почти собралась Волка напоить живой водой, но в последний момент передумала.