Селькупы Сургутихи, и оленные, и пешие, как и их далёкие предки, одухотворяют окружающую природу.
Они верят, что урманы населены добрыми и злыми духами, реки полны демонами («кволи кожар»). Эта труппа селькупов сохранила в своей среде и шаманов-ворожеев («квельджбат-гула»), которые камлают в медвежьих шкурах. Верят селькупы Сургутихи и в своих всемогущих предков, которые якобы в трудные минуты приходят к ним на помощь. Всё это отражается на их поведении. Селькупы Сургутихи, несмотря ни на что, остаются гордым народом. Они бережно относятся к окружающей природе. Ни селькуп, ни кето Сургутихи зря, просто так, не убьёт ни птицу, ни зверя. Прежде чем пойти на охоту, он спросит разрешения у «хозяина» тайги. То же самое относится и к рыбалке, и к собирательству. На месте удачной охоты селькуп обязательно завяжет на ветке красный лоскуток — это благодарность духу леса. Если русский охотник последует его примеру, то он заслужит у селькупа признательность и доверие.
Традиционно селькупы Сургутихи очень хорошо относятся к русскому населению края. Они считают, что приход русских спас и их, и кето от наступления ненцев, хантов и эвенков: «С приходом русских прекратилась война».
Любопытный факт, что и верхнетазовские селькупы, и селькупы Турухана и Сургутихи уверены в том, что в тайге живут какие-то древние люди-звери («тунгут»). Ими они пугают своих маленьких детей. «Тунгут», по-селькупски — человек-зверь, обросший, как медведь, похожий на тибетского йети.
5.3. Психология ненцев
Ненцы с нганасанами представляют собой самый северный пласт самодийцев. Они расселены на огромных просторах северной тайги, лесотундры и тундры. По Пуру живут так называемые лесные ненцы. Они держат оленей по болотам, где за ними «легче смотреть» и, как и сель-
купы Таза, занимаются промыслом пушного зверя и добычей рыбы. Севернее них живут тундровые ненцы, которые имеют огромные стада домашних оленей и ведут в основном кочевой образ жизни. У тундровых ненцев добыча рыбы и охота являются только подспорьем, главное для них — это оленеводство. Особую группу составляют таймырские ненцы и нганасаны. И те и другие занимаются добычей в большом количестве дикого оленя. И это имеет региональное экологическое значение: они оберегают от влияния «дикарей» табуны домашних оленей, а также прореживают огромное стадо диких оленей, которое, бесконтрольно расплодившись, способно потравить ягельники и таким образом обречь на голодную смерть домашних своих собратьев.
Как повествуют предания, ненцы, придя в лесотундру и тундру, застали здесь местное автохтонное население, которое стало оказывать им серьёзное сопротивление. Частично пришельцы истребили местных жителей, частично с ними смешались. Эту войну и смешение застали первые русские землепроходцы и казаки, которые в семнадцатом — восемнадцатом веках строили на землях каменной-уральской, мангазейской и таймырской самоя- ди свои остроги. Как утверждают сами ненцы, в каждом из них течёт кровь древних «сихиртя», жителей тундры и побережья океана. Вот почему, как утверждают лингвисты, язык северных самодийцев во многом схож с языком палеоазиатов, в частности, с языком юкагиров. Особенно это заметно по языку нганасан. Следовательно, и психика этого народа имеет много общего с психикой древних аборигенов, которые частично вошли в самодийский этнос.