Дружок, правда, совсем дураком стал…
И тут случилось непредвиденное… То ли перестарались, давая объяснения, то ли еще что, а только Его Величество почему-то стал ее побаиваться, проявляя интерес к мужчинам, упуская, что между ними еще она была. Может, ласкали себя, пока бегала подмываться… И приворотами пробовала отвадить, и психоцелители с ним занимались, и разные гипнотизеры во дворец съезжались, тряпка тряпкой стал. Вроде и любовь есть, а в постели…
Предупреждала Маменька: многие привороты сами себе противоречат и крышу сносят!
Как теперь страх убрать?
Может, еще раз… иголочкой?
Уж и делом не занимается, переливает из пустого в порожнее. Советы спрашивает, а какие советы она может дать? Разве что, как маникюр сделать, или какое платье заказать портных – это пожалуйста! Сказала в шутку: объяви деноминацию, – так готовит, вместо того, чтобы копеечку укреплять народную. Инфляция вверх лезет, уж и не знаешь, как объяснить очередное народное обнищание, когда и братья, и сестры начинают задаваться вопросами. Того и гляди, бунтовать вздумают. И ни Матушки, ни тетки, никто по головушке сзади не погладит, в глазик не повинит за непослушание… Не разбазарим ли имущество? Заграница так и прет на дармовщину. Им на их копеечку четыре червонца вынь да положь. Как колесо с горки прокатывают, только после их колеса пять лет не нарастает на том месте. Так ни леса, ни черного и голубого золота не напасешься.
Паскудство виделось и тут, и там, будто самой в глазик поплевали. Проклятая из головы не выходит. С чего думает о ней вторую неделю? Беспокойной стала, спит тревожно. Раньше и думать не думала, а сейчас пугаться начала каждого мужниного слова, которое на муке завязано, будто эта проклятая на горб села. И выходит, сама все замутила, сама Матушку просила заманить проклятую в избы, сама дядьку Упыря просила железо сковать, чтобы сносу не было и травилась бы им, пока в гроб не ляжет, сама мужа испохабила, сама армию голодающих вампиров взрастила, которая прожорлива так, что кровушки уже самой скоро взять будет негде.
Где своя голова, какой лишай на ней выскочил?
Или не просила подзаборная обиженка у мужа ничего? Неужто вампир, который Бога из себя корчит, запечатал все заклятия? Но как без Зова-то? Как избавил проклятую от всех забот? Неужто накормил, напоил, и не думает она по нужде? А может, пробралась в погреб, в котором еду складывали, и обжирается – много ли ей надо? Или опять куда-то отправились бунтовщики (будь он трижды не ладен этот маг-вампиреныш, который решил своих же сосать) – а иначе с чего муженек собрался дороги строить?