Прежде всего в посланиях Иннокентия III бросается в глаза богатый набор инвектив в адрес сектантов и их учений. Бич, чума, грязь, язва, мало-помалу разъедающая тело общества, — вот что такое ересь. Дикий зверь, волк-грабитель, облачающийся в овечью шкуру, чтобы напасть на беззащитное стадо, лисица, объедающая вертоград Господень, нечестный трактирщик, торгующий поддельными винами и отравляющий своих клиентов, — вот кто такой ересиарх. Но нельзя сказать, что эти библейские формулы в переписке Иннокентия относятся к кому-то конкретному. В его посланиях они адресуются всем еретикам без разбора. Он не различает вальденсов и катаров — его укоры и угрозы равно касаются всех. Он как будто разделяет все предубеждения черни в отношении безнравственности, традиционно приписываемой еретикам. Кажется, что он верит в оргии на их тайных сборищах, когда говорит «об этих похотливых сектах, которые исполнены вольнодумного пыла, но на деле всего лишь рабы сладострастия и плоти».
И однако (это противоречие его не смущает), описывая образ действий новаторов, он признаёт, что уважение к ним вызывают, прежде всего, «их строгая жизнь и милосердные нравы». Они благочестивы, религиозны, говорит он, и пытаются привлекать людей в основном пылкой набожностью. Они обольщают толпу своей воздержностью, умерщвлением плоти. Они уверяют, что обладают монополией на мудрость и добродетель, но эта добродетель — всего лишь видимость, лицемерие. А их милосердные дела — притворство! Они не творят добро, они лишь делают вид, будто делают его. Тем-то они и опасны. Нанося Церкви смертельные удары, они продолжают называть себя христианами. Это ложные братья, медоточивые слова которых творят лишь одно: слишком легко разлагают простые души. Ведь это зло повсюду набрало большую силу — ересь разрослась, как сорная трава. «Я узнал, — пишет он архиепископу Экса, — что еретиков в твоей провинции так много, что в сеть заблуждения попала бесчисленная масса народа, innumeri populi». — «В Нарбоннской провинции, — утверждает он в другом месте, — больше манихеев, чем христиан».
У Папы были свои основания констатировать, даже преувеличивая его, успех пропаганды еретиков. Ему было известно, что эти революционеры внезапно появляются и ведут свою проповедь повсюду, даже на дальних окраинах Европы, до самой Бретани. Он сам сообщает нам, как они действовали в епархиях Нанта и Сен-Мало. Когда один их сосед заболел и слег, они сразу же явились — якобы затем, чтобы навестить его, а на самом деле — чтобы опередить приходского священника. Они посоветовали больному навести порядок в своих делах. «Не исповедуйтесь кюре, — сказали они ему, — исповедь дурному священнику ничем не поможет в плане спасения. Как он, обремененный собственными грехами, может вам отпустить ваши?» «Эти