И настал мир (Субботин) - страница 15
Но Кирилл Егорович спешит и не склонен задерживаться. Он больше всего оживляется, когда видит что-нибудь уцелевшее…
На исполински огромном битюге[33] сидит огромный мужчина в каске. Это — Фридрих Вильгельм Кайзер[34]! Мы с Кириллом Егоровичем решили, что это самый большой из всех виденных нами, когда-либо существовавших на земле памятников. С пристройками он занимает целый квартал.
У его подножия, положив головы на обмытые и уже прогретые солнцем ступени, спят наши бойцы. Один, услышав наши громозвучные на набережной шаги, приподнялся и, широко раскрытыми, непонимающими глазами поглядев на нас, перекатился туда, где ещё была тень. На нём грязные обмотки, он в ватнике, щёки обросли густой серой щетиной. Сначала надо отоспаться.
На самых нижних ступенях пьедестала — женская фигура. Это — Германия. Мы с Кириллом Егоровичем подошли к ней. Её специально сделали такой, чтобы вы до колен её не доставали.
Чтобы вы себя чувствовали маленькими.
И Кирилл Егорович, старый швейцар, бывший служитель Императорского лицея, открывая мне двери Берлина, ведёт меня дальше, мимо бронзовой статуи — со шпагой, но без головы, — к другим памятникам. Мы и впрямь чувствуем себя подавленными их размерами. Меня ещё вчера в Тиргартене[35], среди поваленных деревьев, сожжённых крупповских[36] танков, поразила своей величиной одна, установленная на высокой колонне статуя. Улыбаясь в жёлтые, прокуренные усы, Кирилл Егорович говорит, что бойцы уже прозвали её бабой с крыльями…
Сейчас я даже объяснить не могу, как случилось, что я забыл об имперской канцелярии. Казалось, мы все должны были стремиться увидеть штаб-квартиру Гитлера.
Вероятно, я считал, что это не для всех доступно…
А может, дело было проще. Ведь я полностью на этот день доверился Кириллу Егоровичу, с самого начала решив не отставать от него. А ни о какой канцелярии, построенной Гитлером вскоре после прихода к власти, Кирилл Егорович ничего не знал и не слышал. Нужно сказать ещё, что Кирилл Егорович, который сначала так уверенно исполнял свою роль экскурсовода, очень скоро примолк. И я понимаю! Много лет прошло с тех пор, как он был здесь… Скоро получилось так, что уже не он, а я шёл впереди. Вёл его туда, куда хотел. Конечно, и я шёл вслепую, меня влекло одно только любопытство.
Всё-таки старик кое-что мне показал. Мы обошли с ним половину города и теперь возвращались обратно по той же Унтер-ден-Линден, но по другой стороне. Бранденбургские ворота были недалеко, когда я заметил уходящую влево неширокую улицу. Мне хотелось посмотреть ещё что-нибудь. Я повернул в неё, Кирилл Егорович послушно пошёл за мной. Обогнув осыпавшийся угол дома, мы прочли на случайно сохранившейся табличке: «Вильгельмштрассе».