Лишь на следующий день, после ночи под открытым небом, ближе к вечеру у нас появилась возможность переправиться на южный берег. Мы плыли на небольшом судне, с трудом вместившем нашу группу. Когда мы переправились, мне странно было видеть, что земля, на которую я ступила впервые, ничем не отличалась от той, по которой я ходила всю жизнь. Передо мной была южная земля, сюда я так стремилась. Наконец-то я стояла на ней. Другие члены группы безучастно молчали, но на их лицах замерло странное выражение, которое я никак не могла понять.
В тот день мы не смогли уйти далеко, поэтому, поужинав, остались на ночлег в крестьянском доме в деревне под названием Мальчжугори. Насколько же мы устали, что уснули чуть ли не друг на друге! Мы смогли тронуться в путь только на следующий день после обеда. Вечером мы остановились на ночлег в горной деревне Ён. Я не понимала, зачем мы пошли по этой дороге, — вокруг были плотно стоящие друг к другу незнакомые горы. Но даже в глухой горной деревне комнаты во всех домах были забиты беженцами. Мы не нашли для ночлега ничего лучше пустого сарая. Заночевали мы, постелив на землю с трудом найденные соломенные маты.
Я не привыкла к такому обилию еды и тащила в рот все, что могла достать, не беспокоясь о том, что мне может стать плохо. В прошлую ночь, когда я проснулась, мужчины говорили, что из-за дурной славы деревни надо поставить часовых, так что они, сладко зевая, всю ночь сменяли друг друга. Дурная слава, скорее всего, шла из-за набегов иностранных войск, базировавшихся за горой в городке Пунгё. Чужеземные солдаты в любое время могли совершить налет за молодыми девушками. Жертвы были и среди коренных жителей, и среди беженцев. Люди стали говорить, что окрестности в направлении Пунгё — самое плохое место. Когда я спросила, зачем ставят часовых, мужчины ответили, что если придут солдаты, то часовые поднимут отряд. Нас с сестрой замаскируют под подушки или просто закроют собой. Что, двадцать здоровых мужчин не смогут спрятать двух девушек? Когда я поняла, что эти здоровые ребята собрались не защищать нас, а лишь спрятать, я хмыкнула про себя и грустно улыбнулась. Но я была им благодарна, чувствуя, как все это время они нас защищали, пусть и без геройства.
На следующий день в городе Сувон наша группа сократилась вдвое. Половина людей разошлась по местам, где они родились или где находились их семьи, родственники и знакомые.
Когда мы, шагая каждую ночь, стирая ноги до водяных волдырей, добрались до города Онян, от отряда осталось всего три человека — начальник отдела по общим вопросам, сестра Чон Гынсуг и я. Мы пришли сюда, потому что Онян был местом рождения начальника. Он отвечал за хозяйство отряда, и, следуя за ним, мы не испытывали никаких трудностей с едой или ночлегом. Никто никогда не говорил о том, были ли расходуемые средства правительственными деньгами, пожертвованиями или личными сбережениями начальника. Но, даже если бы я и узнала, откуда взялись деньги, это не принесло бы мне абсолютно никакой пользы.