Направившись в дом родственника, начальник пристроил нас в доме на окраине города, условившись с хозяевами, чтобы у нас были еда и ночлег. Возможно, это было самое дешевое место. По всей видимости, он оставил хозяину какую-то сумму в виде аванса, но когда мы остались вдвоем с сестрой Гынсуг, мне вдруг стало тревожно, словно моя жизнь висела на волоске.
Несколько дней спустя Гынсуг разузнала, что люди этот дом называют «домом торговца змеями». В доме были кухня, комната, примыкающая к ней, дальняя комната и еще одна комната, смежная с вытянутой стеной сарая. Черным входом дом был обращен на разросшуюся деревню, а фасадом выходил на гору. Между домом и ярко-красной горой было пространство шириной с узкий переулок. В скале напротив двери кухни находилась вырубленная пещера — одно из бомбоубежищ, созданных в горах еще во времена японской оккупации. Кто знает, может, и в Сеуле осталось еще много таких бункеров. Теперь, когда снова шла война, близость бомбоубежища придавала уверенности, а сооружение совершенно не выглядело странным или страшным. Сестра Чон Гынсуг, которая была очень любопытна, видимо, уже побывала внутри. Когда я вошла в бомбоубежище вместе с ней, изнутри пещера выглядела неприятно сырой и страшной, словно обклеенная мокрой шелковой тканью темно-серого цвета. В пещере находились кувшины разных размеров, от небольших до огромных. Когда мы открыли крышку одного из них, в нашу сторону, быстро вытянув головы, начали показывать свои раздвоенные языки находившиеся внутри кувшина змеи. Они лежали, свернувшись спиралью или в клубок.
Сестре Чон Гынсуг было интересно, она хотела посмотреть все кувшины, но у меня от страха побежали мурашки по коже. С тех пор я иногда стала просыпаться по ночам. Мне казалось, что мимо, слегка коснувшись меня, проползало что-то омерзительное и холодное, тогда я вздрагивала от испуга или кричала. Это было ужаснее, чем когда темнокожий человек приходил в дом, чтобы насильно увести девушку. К счастью, стояло лето, если бы была зима, то я, наверное, не смогла бы пережить этих кошмаров. Мне было тревожно из-за неплотных швов на створках двери и многочисленных дыр в кудури, проделанных мышами. Сестра Чон Гынсуг, перед тем как уснуть, словно показывая, делай, мол, как я, затыкала эти дыры, но по ночам я с трудом справлялась с ужасом. Каждый раз, когда я, вздрогнув от испуга, открывала глаза, сестра прижимала меня к своей груди и, поглаживая по спине, говорила:
— Все хорошо, все хорошо, здесь нет змей.
Из-за змей я постепенно стала зависеть от сестры. Я считала, что змеиная кожа холоднее льда, и могла уснуть лишь тогда, когда касалась теплой кожи Чон Гынсуг.