Дни постепенно становились теплее, сестра простодушно позволяла мне спать на ее руке, но на следующее утро ей приходилось долго ее растирать. Однажды жена торговца змеями, глядя на это, вульгарно улыбнувшись, спросила, не играем ли мы в «жениха и невесту». В ее глазах наши отношения были порочными.
Говоря себе, что мне ничто не угрожает, я укладывалась спать, постелив потертый соломенный матрас, больше похожий на навозную кучу. Проснувшись ночью, я чувствовала, как теплая рука сестры мягко обнимает мою грудь. Страх отступал, но меня начинал мучить вопрос: она притягивала меня к себе или я прижималась к ней? Мне казалось, что в этом нет ничего интимного, но внутри поселилось смутное чувство стыда оттого, что я, возможно, поступаю грешно.
Каждый раз, когда у меня возникало ощущение, что моя жизнь шла под откос, мне хотелось думать, что это не моя вина — все из-за матери. Вот и сейчас я винила ее. С одной стороны, мне было обидно, что мать не прилагала особых сил, чтобы забрать меня с собой, с другой — я скучала по родным, думая, что не попала бы в такую ситуацию, будь я с семьей.
Постепенно мне начинало надоедать, что обо мне заботился начальник отдела по общим вопросам, а сестра постоянно утешала и оберегала от кошмаров. Если бы я могла выбирать, я бы пошла в другом направлении. Для начала надо было узнать, можно или нельзя уйти из дома торговца змеями. Чтобы выяснить это, я сказала Чон Гынсуг, что меня тошнит от еды, которую нам подают. Это была правда. Если то, что я видела в пещере, не было миражом, то в желтоватом мешке, который носил за спиной хозяин, когда он заходил в пещеру, возможно, находились извивающиеся шипящие змеи. Конечно, он лишь ловил змей, а не готовил их на обед, но кувшины в доме, словно запачканные змеиной кожей, были покрыты толстым слоем промасленной пыли. Эта пыль была в каждом блюде, она вызывала отвращение и тошноту. Кроме кимчхи, в доме не было ни одного блюда, которое не кипятилось бы или не варилось, но оно было приготовлено из шпината, который я ни разу не пробовала в Сеуле. Эта закуска и стала для меня лучшим средством борьбы с тошнотой. Независимо от того, положила я в тарелку молотый красный перец или нет, я всегда добавляла туда кимчхи.
— Сестра, давайте убежим отсюда. Пойдем вглубь деревни, даже если придется ночевать в сарае или под стрехой, и то будет лучше, чем находиться в этом доме. Мы можем обменять на продукты то, что у нас есть, а если повезет, продать вещи.
— Кто-то хочет арестовать тебя? Почему ты так хочешь убежать? Как бы еда ни была тебе противна, надо терпеть, пока мы не истратим все деньги, которые дал за нас начальник отдела хозяину дома. Во-первых, это способ отблагодарить его, а во-вторых, сейчас у нас с тобой не то положение, чтобы придираться по мелочам, согласна?