Эта необузданная сила, вызвав опасность возникновения беспорядка в ханстве, повергла в тревогу и Кучума. «Дал я промашку! — терзался он. — Байынту надо было казнить тут же, не медля. А теперь вместо того, чтобы, объединившись с ногайцами, укоротить руки царю Ивану, придется послать войско против этого головореза».
Часть его войска и в самом деле выступила из Кашлыка с целью разгромить разбойников, но следом получила повеление хана не спешить. Выяснилось, что Байынта, переправившись на левобережье Иртыша, обирает башкир, обитающих в долине Тобола. Хан решил: пусть ослабит их. Слабых легче держать в повиновении.
Узнав, что Байынта нацелился на племя Усерган, хан даже обрадовался. Это отвечало его желанию. Большинство родов и ответвлений башкирских племен Катай, Сальют, Кувакан признает его власть, там его баскаки особого сопротивления не встречают. А усерганцы строптивы, и руки до них все не доходили. Очень хорошо, что Байынта устремился на них. Хотя он и преступник, в данном случае его действия полезны для Сибирского ханства.
«Может быть, он старается обелить себя в моих глазах? — думал Кучум. — Что ж! Коль он добьется успеха, то есть принудит башкир-усерганцев безоговорочно покориться мне, я, пожалуй, прощу его. И даже награжу».
Придя к такому решению, Кучум послал своему войсковому турэ новое повеление: идти по пятам Байынты и, как только он собьет с усерганцев спесь, утвердить над ними ханскую власть.
На племя Усерган надвигалась грозовая туча, и туча эта, наверно, накрыла бы его, если б деятельный и осторожный предводитель племени Бикбау не учуял, сколь велика опасность. Он быстро поднял соплеменников и увел с Тобола на закат солнца. Грабители, кинувшись вдогон, успели отсечь от усерганского табуна хороший косяк. Потеря для усерганцев была ощутимая, но их батыры отбить своих коней обратно не смогли. Благо, что остальное добро оборонили, заставив разбойную толпу попятиться.
Назад Байынта тем не менее не повернул. Узнав, что сзади подступает ханское войско, прянул со своей толпой в сторону, ушел в край камышовых озер — место обитания разветвленного племени Катай.
Немалый урон нанес Байынта хозяйству ялан-катайцев, хотя и прикинулся их другом и защитником. Ханского баскака он исхлестал плеткой и прогнал, а собранный для хана ясак взял себе.
Наказывая жестокого баскака на глазах измученного поборами народа, Байынта надеялся возвыситься в этих самых глазах, ждал восхвалений. Однако народ безмолвствовал: ему-то ведь не было никакой радости от того, что отобранным у него добром завладел не присланный ханом баскак, а придутый шальным ветром Байынта. Какая уж тут радость! Увидев в лице Байынты силу, поставившую на колени даже ханского баскака, катайцы погрузились в тревожную думу. «Не к добру это случилось, — рассудили акхакалы. — Била нас судьба обыкновенной дубинкой, а теперь, видать, ударит двуглавой». И была в словах акхакалов, всякое повидавших на своем веку, сущая правда. В самом деле, не судьба, так жизнь занесла над ними «двуглавую дубинку». Не довольствуясь грабежами, Байынта с одной стороны, а войсковой турэ Кучум-хана — с другой, начали натравливать племя на племя, род на род.