— Я хочу построить дом для тебя, — сказал он, глядя ей в глаза так, словно взгляд был поцелуем. — Дом, куда можно прийти, чтобы отдохнуть после трудов, на невысоком холме с видом, но не на таком, как Лесная Паутина — слишком высоко над миром. Дом, где ты, Гей, будешь ждать меня.
Они планировали его вместе. Клан утопил их в потоках советов, но они не последовали ни одному из них. Одно окно в доме должно смотреть на море, а другое — на туманные холмы над бухтой. А еще одно — затейливое окошко под крышей.
Двери столовой будут вести в самое сердце яблоневого сада, белоснежного во время цветения… на холм в белой пене цветов среди голубизны неба, а за ужином они будут видеть, как восходит луна. С одной стороны дома — рощица прохладных белых берез. Позади — сосны, где поселятся маленькие бурые совы. Гей с удовольствием вникала во все. У нее будет ванная комната в розовых и бледно-желтых тонах. А в оконных ящиках зацветут настурции, петунии и цимбалярии. Она думала о красивом столовом белье, чудесных чайных сервизах. Свадьба предстояла в конце октября. Поведение клана приближалось к совершенству, хотя Гей знала, о чем судачат за ее спиной.
А теперь все снова запуталось. Гей вышла в старый сад Майского Леса, бархатный и ароматный в чарах убывающей луны. Призрак ушедшего счастья вернулся и смеялся над нею. Ноэль свободен. И Гей знала, что Нэн права. Она очень хотела его — всем сердцем, все еще хотела… а в октябре должна выйти за Роджера.
IV
Питер Пенхаллоу обнаружил, что желание заполучить нечто доставляет ему удовольствие. В джунглях Амазонки, охладив свой гнев, он неустанно мечтал вновь услышать прелестный смех Донны и через год вернулся домой, чтобы помириться с нею. Нимало не сомневаясь, что найдет ее столь же жаждущей «помириться», как и он сам. Питер весьма немного знал о женщинах, а еще меньше о женщине — дочери Утопленника Джона. Он прибыл субботним вечером, сильно удивив близких родственников, которые полагали, что он до сих пор находится в Южной Америке, и немедленно позвонил Донне… точнее, попытался позвонить. Трубку взял старый Джонас и сообщил, что в доме никого нет, и он не знает, куда они ушли.
Питер в бешенстве изгрыз все ногти, пока дождался утра, чтобы встретиться с Донной в церкви. Его любимая… все такая же… со скорбными тенями под глазами и темными, словно тучи, волосами. Что за дураками они были, поссорившись на пустом месте! Теперь они посмеются над этим!
Донна никогда в жизни не испытывала такого потрясения, как в тот момент, когда увидела Питера, взирающего на нее через церковный зал. Внешне же она сохранила такое спокойствие, что Вирджиния, взволнованно наблюдающая за ней, облегченно возвела взор к потолку.