Сразу встать никто не решался, все молча сидели за разоренными столами. Из-за одного поднялась женщина, сняла со стула сумку, повесила на плечо. Очень красивая женщина, ярко-рыжая, с пронзительными глазами. На кладбище ее не было, я бы заметила. Она взглянула на меня, потом наклонилась, что-то прошептала на ухо сидевшей рядом тете Оле, и та рассеянно кивнула. Рыжая, снова метнув в меня взгляд, вышла из блинной.
Я вышла следом за ней. Она уходила, не оборачиваясь, по площади, в сторону фонтана под плакучими ивами. Там села на одну из скамеек, еще мокрых от дождя, достала сигареты и зажигалку. Когда я опустилась рядом, она уже глубоко затянулась и выпустила длинную струйку дыма. Ветер разогнал тучи, выглянувшее солнце подсушило лужи, но при каждом дуновении с веток ив на нас падали холодные капли.
– Узнали меня? – спросила рыжеволосая.
Как будто можно было забыть разбросанные по журнальному столику фотографии Веры.
– Да, конечно, – ответила я. – Только забыла, как вас зовут, простите.
– Неважно, – отмахнулась она. – Вы ведь были лучшими подругами, верно? Ольга Николаевна говорила.
Я молча кивнула.
Ее волосы теперь были острижены по плечи и выпрямлены. Она говорила очень правильно, на каком-то нечеловечески идеальном русском языке. На лице не было ни морщинки – а ведь ей уже лет сорок пять или больше. Быстрые движения, умный взгляд. Я попыталась прочитать ее, но она была закрыта. Закрывалась осознанно, мягко и уверенно.
– Куда вы исчезли тогда летом? Я пыталась выйти на вас, хотя там и так было все понятно.
– Уехали на путину. Недели на три, кажется.
– Так и подумала, – кивнула она. – Вы, наверное, знаете, что это я нашла ее?
– Нет. Расскажите, – попросила я. – Как вы вообще здесь оказались?
– Это было мое первое дело. До этого я работала дознавателем, как ваш Леня. Из органов меня поперли, сама напортачила. Решилась на частную практику. Дала объявление в газете. И – на тебе, клиент. Ну как клиент… Ольга Николаевна собиралась продать квартиру, лишь бы я нашла виновных. Или хотя бы тело. Вроде бы ничего особенного. Сколько подростков прыгает с крыши. Но я была молода и впечатлительна, – она хмыкнула, – и меня задело, что я ничем не помогла Ольге Николаевне.
Она глубоко затянулась. Я не могла ее прочитать, но понимала, отчего эти нервные затяжки – не от волнения, просто долго не курила.
– Я смогла добыть посмертные фотографии. У нее на правом запястье была пара мелких синяков, но это ни о чем не говорит. Кровь под ногтями – но руки были перепачканы ее собственной кровью; возможно, под ногтями была тоже ее. Отпечатки на ножницах – ее. Не было никаких признаков того, что ее