— Я должен сам поговорить с Вероникой, — внезапно сказал вор. — Мне необходимо убедиться, стоит ли в принципе втягивать ее в эту историю.
— Но… — встрял Красильников.
— Никаких но! Там будет тетя Клара! — рыкнул Котов. — Она таких девочек на завтрак ест! Если Вероника хоть чуть-чуть где-то оступится, все изначально будет бесполезным, неужели вы этого не понимаете?! Ника не актриса и не старший лейтенант спецслужбы!
— А если Клару… придержать, — с полувопросительной интонацией предложил Красильников.
— Ага. За переход улицы в неположенном месте, — кивнул Котов. — Тогда уж лучше сразу Костю придержите!
Если говорить о свойственной прекрасному полу мечтательности, то в этом случае кондитер Полумятова могла упрекнуть себя только в одном: ее мечтательность, увы, являлась чрезмерно прагматичной. Все ее грезы разбивались вдребезги рассудочной цензурой: «Это возможно, другое маловероятно, от третьего сплошная головная боль. Очнись, подруга, ты бизнесмен, не барышня кисейная! И хватит ковырять в носу. От этого ни денег, ни женихов не прибавляется».
Сосед Макс Ковалев, с беспощадно интригующими рысьими глазами, пожалуй, был единственным и многолетним исключением из прагматичных правил. На нем внутренняя цензура отключалась, что уже само по себе оказывалось отвратительным сигналом. А потому приходилось переходить в ручной режим, подключать самоконтроль и девичью бдительность…
Не шибко помогало. Примерно лет до восемнадцати при виде Ковалева у Ники подгибались ноги.
Потом, когда он женился на первой красавице их школы Марьяне, все резко поменялось. Или у повзрослевшей Вероники окрепла та цензура и та рассудочная целеустремленность, которую не хочется растрачивать впустую… Не важно! Ника всячески пыталась проанализировать свое нынешнее состояние, но получалось путано. Казалось бы, сбылись самые смелые девичьи грезы: брутальный тип с рысьими глазами ее оберегает, бдит, находится буквально на подхвате… Ну, просто садись и записывай каждый свой день, из дневника потом готовый женский роман получится. С уклоном в детективный триллер. Там тебе и уговоры от спецслужб, и гениальный вор берет в заложники прелестную девицу, и бриллиантик. Разумеется, нехилый…[1]
Но в результате — парадокс. Едва Ковалева прикрепили к Веронике ухажером и защитником, она его практически возненавидела.
Такой вот у нее кульбит сознание проделало. Через несколько дней насильственного жениховства Ника решила, что замуж она больше вообще не хочет. Ни за кого! Тем более за Ковалева. С его идиотским всезнающим взглядом с прищуром.