Машина сдвинулась. Я с грохотом покатилась по жесткой полосе. Сердце бешено колотилось, каждый нерв напряжен, в горле пересохло. Я выждала необходимый момент, чтобы оттянуть на себя штурвал, и… «Мос», слегка покачиваясь, оторвался от земли. Спустя еще несколько мгновений он выровнялся, сбалансировав центр тяжести. Где-то позади остались Том и Рута. И Денис — тоже. А впереди, расстилаясь под крыльями, открывался безбрежный мир.
Я оторвалась от прошлого, ворвавшись в новую реальность.
ЭПИЛОГ
4 сентября 1936 года
Мне не известно, насколько низко мой самолет опустился к рычащей бездне Атлантики, но неожиданно мотор вдруг вздрогнул и… заработал вновь. Когда я услышала его дребезжание, этот звук показался мне слишком громким и раздражающим. Он словно разбудил меня от долгого сна — и, вполне возможно, так и было. Я выдвинула рычаг вперед на полную мощность, а затем ослабила его, стремясь удалиться от бушующих ледяных волн. Нос «Чайки» — наконец-то послушный мне! — приподнялся. Машина набирала высоту, упрямо пробиваясь сквозь шторм. Точно так же вместе с ней продиралась сквозь туман беспомощности и страха я сама, прочь из черной, беспроглядной бездны — только вперед и вверх.
Только когда я снова набрала высоту и выровняла машину, а дрожь в руках прекратилась, я позволила себе подумать над тем, сколько же времени молчал мотор. И заодно — насколько я готова была сорваться в пике и рухнуть в пучину. Страх смерти всегда живет в нас, но внутренний компас рациональности подавляет его, заталкивая в неведомые глубины подсознания. В тех же глубинах живет и мечта. Мечта о крыльях да и сами крылья — способность летать, подняться над реальностью. Мечта о том, чтобы одним махом пересечь океан, охватить бескрайнее небо. И какие бы препятствия, какие бы страдания ни вставали на пути, как бы дорого ни стоили столь чудесные дары, — как однажды заметила Карен, — мы готовы преодолевать все, пока мы живы, готовы платить.
Густой, холодный дождь не прекращался несколько часов. Я отчаянно пробивалась сквозь окружающую темноту, почти бредя от усталости, в то же время я была сосредоточена и собранна, как никогда раньше. Наконец впереди забрезжил рассвет — слабые бледные проблески в бескрайней черноте. А может быть, это появилась земля? Стекло кабины подернул ледок, в глазах у меня все расплывалось от переутомления, но вскоре я поняла, что это не видения, не мои выдумки. Серо-черная безликая мгла сначала превратилась в водное пространство, затем я различила волны, а затем в просветах облаков — приближающийся скалистый берег. Я поняла — вот оно… Залив Святого Лаврентия и остров Ньюфаундленд. Я достигла берегов Северной Америки. С каждой минутой расплывающиеся пятна становились все яснее, обретая очертания. У меня уже не было сомнений — это то место, куда я стремилась.