По плану я должна была приземлиться в Сиднее, на мысе Бретон, произвести дозаправку. Стартовав оттуда, я собиралась направиться на юг — на этот раз над сушей, — до Нью-Брунсвика, а затем, захватив часть штата Мэн, — в Нью-Йорк. Однако на высоте пяти миль мотор опять начал давать сбои и трещать, а машина начала снова терять высоту. Датчики топлива показывали, что бак полон еще на три четверти, значит, единственное, что могло случиться, — это воздушная пробка. Как и прежде, я щелкаю тумблером, отключая двигатель и запуская его вновь, — но двигатель только хрипит в ответ. Машина стремительно несется вниз — похоже, моим надеждам не суждено исполниться. Разбиться теперь, когда позади три тысячи миль в полной темноте, теперь, когда финал так близок? Ужасная мысль — от нее все холодеет внутри. Снова и снова я включаю двигатель. «Чайка» кашляет, фыркает, пытается выправиться и подняться вверх, но снова проседает. Лопасти пропеллера вертятся, как ветряная мельница, рассекая воздух. Стекла запотели, зеркало, точно в насмешку, отражает золотистые блики восходящего солнца.
Еще десять или пятнадцать минут моя машина, подпрыгивая и вздрагивая из-за нехватки топлива, опускалась рывками вниз, и я уже понимала, что жесткая посадка неизбежна. Затем я различила какие-то замшелые валуны и болото, похожее на черный расплывшийся пудинг. Когда я в конце концов приземлилась, шасси утонуло в жиже, а нос машины, точно плуг, вспахал сырую почву. Меня сильно толкнуло вперед. Я разбила головой стекло кабины — из ссадины на лбу заструилась кровь. Выглянув наружу, я увидела, что села всего в трехстах ярдах от воды — и совсем не в Нью-Йорке. Однако я все-таки сделала это!
Я так устала, что едва могла шевелиться. Но двигаться было необходимо. С трудом открыв тяжелую дверцу и опустила ноги. Ботинки тут же увязли в болоте. Меня засасывало вглубь, я почти ничего не видела, так как кровь заливала глаза. Вскоре я уже ползла, точно, проведя столько времени в облаках, разучилась ходить. Словно мне предстояло заново познать, куда я направляюсь и где — совершенно невероятно и невозможно — я только что была.