— Ты можешь остаться здесь и начать собственную, отдельную жизнь, — ответил отец. — Стать женой фермера.
— Выйти за Джока?! — выпалила я неожиданно.
— Да, он готов обосноваться здесь, и он к тебе явно неравнодушен. Он и не скрывает.
— Но мне только шестнадцать! — с отчаянием возразила я.
— Ну хорошо. — Отец пожал плечами. — Никто же тебя не заставляет. Если хочешь, поедем с нами, начнем все с начала, работая на хозяина.
Он снова углубился в списки, опустив голову. Я некоторое время молча смотрела на его голову, на светлую кожу, просвечивавшую под поредевшими каштановыми волосами. Мне показалось, или он в самом деле старался отстраниться от меня. Он сказал, что мне решать, но в то же время я почувствовала, его не особенно порадует мое присутствие в Кейптауне.
— Эмма не хочет, чтобы я ехала? — догадалась я.
— Честно, Берил! — Он отодвинул листы с фамилиями и взглянул на меня раздраженно. — У меня так много дел. Сейчас не до тебя.
— Что ж, ясно.
Я вернулась в постель. Но сон не шел — я не могла избавиться от тревожных мыслей. Возможно, отец и в самом деле был слишком погружен в себя и занят решением своих проблем. Его угнетал выбор, который ему пришлось сделать, и тут действительно не во мне дело. Однако это переворачивало вверх дном и мою собственную жизнь, вынуждая и меня сделать выбор, который, как я надеялась, мне никогда не придется делать.
Я прошла только полдороги, а до меня уже донеслись звуки ритуального танца. Барабаны сотрясали воздух, земля под ногами гудела. Казалось, какое-то огромное, страшное существо пробирается в недрах холма и все вокруг ходит ходуном. Дым ритуальных костров поднимался кольцами, и за его завесой то и дело вспыхивали яркие языки пламени. Добравшись до вершины, я увидела танцоров, двигающихся вокруг костра, и плотное кольцо зрителей вокруг. Там собрались те, кто был слишком юн, — чтобы участвовать в танце, либо уже слишком стар. В середине кольца зрителей полыхал костер — от него струился жар, смешанный с обычным запахом паленых сучьев и травы. Мерцали красноватые отблески и освещали раскрашенные лица танцующих. Гладко выбритые головы женщин были украшены нитками бус. Бесчисленные разноцветные ожерелья висели на шее, переливались и позвякивали при каждом движении. Словно крылья птиц, они вздымались вверх и снова падали на одежду, сшитую из узких полосок кожи. Все эти женщины были примерно моего возраста, но в своих одеяниях они казались намного взрослее. Казалось, им известны какие-то тайны, которые мне никогда не суждено узнать.
Здесь же я увидела несколько празднично одетых молодых мужчин. Их наряд украшали длинные белые шкуры, завязанные на талии. В танце шкуры равномерно раскачивались на бедрах, и пятна на них поблескивали, как глаза настоящего леопарда. Танцоры ритмично переставляли ноги, и при каждом шаге шкуры вздымались, точно спина пробирающегося украдкой дикого зверя, и снова беззвучно опускались, как будто зверь лег в засаду. Вождь племени откинул голову назад и издал хриплый звук, похожий на карканье. Мужчины следом за ним повторили призыв. Им немедленно откликнулись женщины. Так повторялось несколько раз. Воинственный призыв — высокий, вибрирующий окрик, устремленный в ночное небо. Отблески света то и дело выхватывали из темноты потные лица танцующих. Бой барабанов стал оглушительным. Я почувствовала, что сердце у меня отчаянно колотится. Казалось, оно готово вырваться из груди. Все мое существо невольно устремилось за все убыстряющимся ритмом танца, за повторяющимися призывами и окриками — обряд постепенно превращался в огромное мистическое колесо, которое раскручивалось передо мной и увлекало куда-то так, что захватывало дух. Когда же действо достигло высшей точки напряжения и эмоции захлестнули меня, я увидела Киби.