— «А он придет и приведет за собой Весну, — негромко запел Лунин, — и рассеет серых туч войска.[9]»
Илья замолчал. Уткнувшись в стекло лбом, он стоял, вглядываясь в лицо бесшумно подкрадывающегося вечера до тех пор, пока не щелкнул дверной замок и чей-то голос сухо произнес:
— Ваш ужин.
На следующий день, к удивлению, вернее даже, разочарованию Лунина, ничего не произошло, поскольку считать событиями принесенные ему завтрак, обед и ужин он отказался категорически. Ближе к девяти вечера, поняв, что ждать чего-либо еще не имеет смысла, Илья пришел к выводу, что лучшее, что он может сделать в данной ситуации, — это не делать ничего. Лучшим вариантом ничегонеделания был конечно же сон. А потому, приняв душ, он лег спать, предварительно поставив в музыкальный центр один из дисков с инструментальной музыкой и выставив громкость на минимальный уровень. Неизвестно, что именно на него так подействовало, водные процедуры или же доносящиеся из динамиков звуки, но уже через пять минут, одновременно с началом «The shadow of your smile» Папетти, Илья уснул.
Третий день пребывания Ильи взаперти ничем не отличался от предыдущего. Разве что вместо солянки и гуляша на обед ему принесли борщ и котлеты с картофельным пюре. Разочарованный всем происходящим, а точнее, тем, что совершенно ничего не происходит, Илья лег спать на пятнадцать минут раньше, чем днем ранее. На этот раз в качестве музыкального сопровождения отхода ко сну он выбрал диск Морриконе. Сочинения гениального итальянца были так хороши, что Лунин захрапел уже спустя три минуты после того, как его голова коснулась подушки.
Четвертый день принес некоторое разнообразие. Во время завтрака оно, правда, никак не проявилось. Все те же два вареных яйца, тосты, несколько ломтиков сыра и ветчины. А вот обед вызвал у Ильи, никогда не бывавшего ни в Греции, ни в Италии, ассоциации со средиземноморской кухней. На первое Лунин отведал великолепный томатный суп с сыром и морепродуктами, а на второе ему досталась увесистая порция лазаньи. Как это с ним обычно бывало, наевшись, Илья пришел в совершенно благодушное настроение, поэтому нисколько не нервничал, когда дверь его комнаты распахнулась и на пороге возник один из автоматчиков в балаклаве.
— Прошу на выход, — поприветствовал тот пленника.
— С вещами? — на всякий случай уточнил Лунин.
Ему показалось, что на скрытом маской лице появилась улыбка.
— Размечтался. Выходим.
По длинному коридору Лунин шел первым, охранник следовал сзади на некотором отдалении, время от времени подавая короткие команды.