— А вы что же? — Илья успел поймать за руку собирающуюся ускользнуть Корхмазян. — Пойдемте к столу.
— Ну что вы, так ведь не должно быть, — смутилась Наталья Сергеевна. — Лучше я пока вашу собачку накормлю. Она же Рокси, я правильно запомнила?
— Давай, Лунин, присоединяйся. Тебя ждем, — послышался голос Изотова. — Да и вы, Олег Владиславович, не стесняйтесь. Горячее оно ведь в холодное быстро превращается. А жаркое все же предпочтительнее употреблять в пищу горячим.
Зарецкий молча проследовал к столу и занял место рядом со своей помощницей. На какое-то время в гостиной воцарилось сосредоточенное молчание, смешанное с негромким потрескиванием дров в камине и позвякиванием вилок о тарелки.
Хоть бы радио какое включили, — тоскливо подумал Лунин, которого всеобщая мрачная сосредоточенность отчего-то начисто лишила аппетита, — радио же у них здесь должно ловить! Ах да, музыкальный центр ведь тоже изъяли, как и телевизоры».
— А не выпить ли нам граммов эдак по сто? Все же есть повод, — отложив вилку в сторону, Кожемякин обвел взглядом собравшихся за столом и усмехнулся, — чудесное спасение нашего дорогого, — он еще раз усмехнулся и демонстративно поклонился Зарецкому, — как выяснилось, очень дорогого Олега Владиславовича от неминуемой погибели. Я так даже полагаю, дамам можно предложить по этому случаю шампанское. Какое мнение у представителей власти? Мы ведь, надеюсь, еще не настолько ограничены в правах, что даже и выпить не можем.
— Почему же не можем? — после секундной паузы отозвался Изотов. — Главное — в меру, сильно не увлекаться.
— Очень правильный подход, — несмотря на массивную фигуру, Кожемякин легко вскочил на ноги и, обогнув стул, устремился к заставленной бутылками барной стойке, — меру, ее ведь во всем стоит соблюдать.
— Странно, что вы, Станислав Андреевич, только сейчас это осознали, — холодно отозвался Латынин, — когда вы, следуя советам господина Зарецкого, выводили деньги из нашей с вами компании, почему-то подобные умные мысли вас не посещали.
Достав из спрятанного под барной стойкой холодильника две бутылки шампанского, Кожемякин обернулся к столу. Казалось, что реплика партнера по бизнесу не произвела на него никакого впечатления.
— Миша, десять процентов — это разве много? Вряд ли ты можешь обвинить меня в нескромности.
— Вы безусловно правы, Станислав Андреевич, — подчеркнуто любезно отозвался Латынин. — В нескромности — нет, только в нечестности. И за эту нечестность, уверяю, вам придется заплатить. С процентами.
— О, всегда Стасом был, а теперь вдруг Станиславом Андреевичем заделался, — фыркнул Кожемякин, возвращаясь к столу. — Так-то оно хорошо звучит, солидно. А что касается процентов, ты, дорогуша, уверен, что силенок хватит с меня их взыскивать?