Сейди поморщилась, срывая пожухшие травинки:
– А она его даже не попробовала.
Я постаралась не думать о драгоценном сахаре, размазанном по крыльцу Дэнфортов. Я уже не могла вернуть его, как и былую дружбу. Похоже, и то и другое погибло безвозвратно.
– Как думаешь, не пора убирать? – спросила Мерри, кивком указывая на самодельный шатер.
– Не знаю. Возможно.
– Я не помню, чтобы папа хоть раз такое делал. А вы? – сказала Сейди, с сомнением глядя на парусину.
– Папа никогда не оказывался в таком положении, – процедила я.
– Если пчелам так теплее, может, не будем убирать? – Она начала выводить какие-то узоры на ткани.
– Тогда пчелы не смогут вылететь наружу, когда понадобится.
– А зачем им лететь на холод?
Мне хотелось завыть от досады. Что бы я ни делала, все было не так. И отвечать за то, как мы справимся с этой ситуацией, буду только я. Никто не осудит Сейди, даже если пчелы все до единой умрут от голода. Никто не ждет, что Мерри придумает решение проблемы.
Я не хотела брать на себя такую ответственность. Она легла на грудь ужасной тяжестью, когтями вцепилась в горло и сдавливала его, пока я не испугалась, что задохнусь. Одно дело заботиться о сестрах, совсем другое – добавить к ним пчел и других животных на ферме. Все это было уже слишком, и я чувствовала себя недостаточно взрослой, чтобы справляться в одиночку. Почему, почему, почему Сэмюэль оставил мне все эти проблемы и ушел?
– Думаю… думаю, можно убирать. – Я постаралась говорить решительно, не выдавая своих внутренних колебаний. – Давайте сначала погасим фонари, а потом снимем парусину.
Мерри не сдвинулась с места. Ей явно не хотелось прощаться с искусственным теплом.
– А сколько им нужно сахара?
Я пожала плечами:
– Папин рецепт сахарных лепешек записан где-то у него в журналах. Мы найдем его и точно все рассчитаем, но, думаю, нужно где-то по десять фунтов на улей.
Мерри тихо присвистнула сквозь зубы:
– Где же мы найдем тридцать фунтов сахара?
– Не знаю. Я просто… – Откуда-то из желудка поднялась едкая кислота, обжигая горло и мешая говорить. – Не знаю, Мерри.
– Может, поспрашивать в городе? Вдруг кто-нибудь согласится продать нам остатки сахара?
– Чем мы им заплатим? Папа увез с собой деньги, отложенные после урожая, а Сэм забрал мед. Мы не можем ничего ни купить, ни выменять. И уж точно не тридцать фунтов сахара.
Сейди задумчиво закусила губу:
– А дядя Эзра? И Томас? Может, у них есть сахар? Или они знают, что делать.
Я об этом уже думала. В тяжелые минуты не зазорно обратиться за помощью к семье. Но Эзру вряд ли можно было назвать членом семьи. По крайней мере пока.