Мерри прищурилась, пытаясь понять, с чем пришла Бонни.
– А что у тебя есть?
Меня удивила такая резкость. Мерри не видела подругу с прошлой ярмарки – почти месяц. Из-за сильных снегопадов отстроить сгоревшую школу не получилось, поэтому занятия приостановили, и детям Эмити-Фолз пришлось сидеть по домам.
Бонни молча достала две ленты. Они были чудесных цветов – голубого и фиолетового, – и мне очень захотелось провести пальцами по их атласным краям.
– И зачем они мне? – спросила Мерри. Ее тон был колючим и резким.
– Они будут красиво смотреться на шляпке, – предложила Бонни, протягивая их нам.
– Шляпками сыт не будешь, – бросила моя сестра, потом развернулась и отправилась искать кого-нибудь еще, с кем можно поменяться.
Бонни с трудом сдерживала слезы.
– Мама сказала, что, если я не принесу еды, она меня домой не пустит.
– Ленты очень красивые, – без особого энтузиазма заметила я. – Уверена, кто-нибудь захочет их взять.
Тяжелый взгляд ее заплаканных глаз остановился на мне.
– Эллери, пожалуйста.
– Я… Мне очень жаль, – пробормотала я и поспешила прочь.
– Марта Макклири принесла горох, – сообщила Мерри, когда я догнала ее.
Жена Старейшины только что вошла в Дом Собрания, стряхивая снежинки с плотной шали. Эймос ввалился в дверь вслед за ней, надрывно кашляя и прижимая платок к губам. Его смуглая кожа приобрела непривычно пепельный оттенок, а белесые глаза слезились. Я заметила на платке красные крапинки и покачала головой:
– На всякий случай лучше держаться подальше.
– Почему он не сидит дома? – удивилась Мерри. – Выглядит неважно – краше в гроб кладут. – Недобрые слова, но правдивые.
Маттиас подошел к ним и взял Марту под руку, окидывая Эймоса пристальным взглядом. Они заговорили так тихо, что расслышать было невозможно. Вскоре к ним подошел Леланд. На людях Старейшины всегда тянулись друг к другу, как дикие гуси, которые стремятся на юг по осени и возвращаются на север с началом весны.
– Картофель? – предложил Робер Шульц, подходя к нам с мешком в руках.
Мерри заглянула внутрь и поморщилась.
– Выглядит не слишком аппетитно, – согласился тот, – но гниль можно срезать. Там еще много съедобного. – В его голосе слышалось отчаяние.
Ферму Шульцев тоже настигла черная гниль, которая расползлась по Эмити-Фолз. Пострадал почти весь их урожай. При мысли о том, что у него дома пятеро детей – и ждут шестого, – мне захотелось просто отдать ему эту банку фасоли, но пришлось проглотить свое великодушие. Сочувствием семью не накормишь.
Эймоса снова скрутил приступ резкого, хриплого, лающего кашля. Казалось, он вот-вот выплюнет легкие и они растекутся по стене, жидкие и совершенно разложившиеся. Марта постучала мужа по спине, словно надеясь выбить у него из груди упрямый кусок мокроты.