– Сейди! Сейди Даунинг! – прокричал Уитакер, сложив руки рупором, чтобы голос разнесся подальше.
Мы постояли прислушиваясь, но до нас доносились только крики других поисковых отрядов. Впервые после нашего танца на пикнике я повернулась к Уитакеру и наконец посмотрела ему в глаза. Отчего-то я ожидала, что он будет выглядеть иначе, как будто предательство должно было оставить на его лице заметный след. Но в нем ничего не изменилось. Уитакер оставался Уитакером.
– Мы покроем большую территорию, если разделимся, – сказала я.
– Мы и так разделились, – ответил он. – Эзра с Томасом пошли на восток.
– Я о том, что…
– Я понял, о чем ты, и – нет. Лучше держаться вдвоем…
– Но…
– Особенно когда один из членов отряда не знает местности.
– Особенно когда в этой местности полно чудовищ. – Не выдержав, я осыпала его словами, точно шрапнелью.
Он вздохнул:
– Нет никаких…
Я выгребла все талисманы Эфраима из карманов и швырнула ему под ноги.
– Я знаю, что они существуют.
Уитакер озадаченно уставился на рассыпанные безделушки.
– Что это… Как ты… – Он встретился со мной взглядом, и в его глазах вспыхнула догадка. – Эзра.
– Эфраим, – поправила я. – Почему ты мне врал? Ты сказал, что в лесу ничего нет. Ты сказал, что чудовища – это плод воображения. Ты сказал, что…
– Я пытался тебя уберечь.
– И поэтому солгал?
– Чтобы тебя защитить! – Его голос прозвучал твердо и решительно, но через мгновение он принялся одергивать рукава, как будто у него зачесались татуировки. – И потом… Он тоже солгал. Он не Эзра Даунинг.
– Да.
– Не твой дядя.
– Да.
– И тебя это не тревожит?
Я отвела взгляд от зеленых браслетов, выбитых у него на запястье.
– Я такого не говорила.
Он провел рукой по волосам:
– Значит… Он про них знает. Про…
– Темных Соглядатаев.
– Темных Соглядатаев, – печально согласился он. – И про удачу ты явно знаешь.
Я бросила взгляд на рассыпанные у нас под ногами безделушки.
– Тогда ты должна понимать, что я пытался вас защитить с самого момента нашей встречи – четырехлистный клевер, серебряная подкова для Мерри на Рождество.
– Ты знал, что они там, наблюдают за нами, и ничего не сказал!
Он со стоном отвернулся от меня, хлестнув по попавшейся под руку ветке.
– Я не мог! Если бы ты знала о них, о том, что они собой представляют, ты бы начала их бояться, а им именно это и нужно. Именно это их и привлекает. Страх и хаос. – Он повернулся, с раскаянием глядя на меня. – Мне невыносимо было думать, что тебе придется это пережить. Только не тебе, такой светлой и радостной. Я хотел уберечь это… Уберечь тебя.
Я бы предпочла и дальше хвататься за свой гнев, но он накрыл мои руки своими, поглаживая костяшки подушечками больших пальцев. Словно рулон ткани, мое возмущение начало разматываться под тяжестью его умоляющего взгляда. В этой ситуации я сама поступила бы не так, но я могла понять его точку зрения. Могла понять ход его мысли. И могла его простить.