– Мне жаль, – произнес он. – Прости, что лгал и вводил тебя в заблуждение. Прости, что ничего не рассказывал. Прости… за все. Если хочешь, я потрачу остаток своей жизни, вымаливая у тебя прощение, но сейчас нам нужно искать Сейди. Если они пошли за ней…
– Думаешь, они стали бы так поступать? – спросила я, озвучив свой худший страх.
– Я не… Я не знаю. – Он сглотнул. – Но если это так, у нас мало времени.
Я кивнула.
– Теперь подумай, – начал он, наклонившись, чтобы собрать разбросанные талисманы. – Нет ли какого-нибудь места, куда она могла уйти? Места, где она любит играть? На берегу ручья или в старом дупле?
– Сейди никогда не ходила в лес. По крайней мере при мне. И она точно никогда не заходила за Колокольчики.
Я с опаской покосилась на темные деревья. Он крепко сжал мои пальцы.
– Мы вместе, Эллери Даунинг. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось. Даю тебе слово.
И все же мои руки дрожали, когда мы перешагнули границу. Мы пошли по узкой охотничьей тропе, снова и снова окликая Сейди. Пробрались сквозь густые заросли молодых березок, которым не суждено было вырасти повыше из-за нехватки света. Если бы они находились под защитой Колокольчиков, то пошли бы на растопку для Наших Дев, но здесь, в огромной девственной чаще, им оставалось лишь медленно засыхать, чтобы в конце концов упасть на землю и сгнить.
Чем дальше мы уходили в лес, тем больше у меня закрадывалось сомнений. Тонкие побеги тревоги отрастили крепкие корни, оплетая грудь мертвой хваткой, грозя переломать ребра.
– Сейди! Сейди, где ты? – позвала я отчаянным, дрожащим голосом.
Я надеялась, я молилась, я верила, что она каким-то образом услышит меня, но ответом мне было лишь эхо. Раздражение вспыхнуло у меня в груди слабым огоньком, а потом начало разгораться, поднимаясь все выше и выше, обжигая горло. Где же она? Чем дальше мы заходили, тем сильнее становился мой гнев. Как она могла так опрометчиво поступить? Она же знала правила. Знала, что в соснах опасно. О чем она вообще думала?
У меня из горла вырвалось рычание. Я задыхалась, внутри все кипело. Никогда я не испытывала такой злобы, готовой превратиться в безудержную ярость, которая грозила поглотить все мое существо.
Ни о чем она не думала. Мне хотелось рвать на себе волосы. Хотелось кричать и драться. Причинять боль, выкрикивать проклятия, поджечь все вокруг, чтобы остальные тоже почувствовали эту… тьму.
Об этом меня и предупреждал Эфраим. Она была ощутимой, как тень, заслонившая солнце в жаркий день. Ее гнев, заполнивший меня, казался почти осязаемым, словно отдельное существо, с которым меня заперли в одной клетке. Оно извивалось и сопротивлялось, изо всех сил стараясь одержать верх. С каждым шагом в глубь леса гнев окутывал меня тяжелым обжигающим одеялом, из которого не выпутаться, не сбежать. Бежать. Мне нужно бежать.