Выражение лица таирта казалось невозможно понять. В глубине смертного я чувствовала сильное смятение, но эмоции перекрывали одна другую так, что прочитать было невозможно.
— Зачем тебе Риэль?
Я приподняла брови — какой странный вопрос.
— Риэль — это я, — ответила мягко.
— Нет. Кто ты на самом деле?
— Я обязана отчитываться перед тобой, смертный? — мне стало немного смешно. — И с каких это пор мастер-таирт не в силах понять очевидного?
— Куда ты идешь? — он поменял тему.
— У меня появилась проблема, — пояснила я терпеливо. — Вернусь, как только решу ее.
— Тогда я пойду с тобой, — в его голосе прозвучало упрямство. И впрямь, попытается пойти. Неужели в саму Бездну? Какой… преданный эль-эро. И глупый.
— Тебе нужно отдыхать и набираться сил, — сказала я ему ласково, словно ребенку. — Для смертного твои раны были серьезны. Защита кадари здесь сильна, да и страж не позволит ничему материальному причинить тебе вред.
— Райша, — Мервин посмотрел на меня с внезапной пронзительной нежностью, на которую мое смертное тело отозвалось невольной дрожью. Я никогда не видела у него такого выражения…
Таирт медленно, словно боясь спугнуть, подошел ко мне, а я стояла, не в силах отвести глаз или шевельнуться. Он обнял меня, легонько коснулся губами губ — и меня будто пронзила молния.
«Неправильная реакция» — скользнула по краю сознания трезвая мысль, но сейчас мой разум был пленником тела. А тело не чувствовало опасности. Еще один поцелуй — глубже, жестче. И шепотом, на выдохе — слово, которое я не поняла, но которое спеленало мою пробуждающуюся суть в кокон невидимой паутины, погружая в сон…
Мервин подхватил обмякшее тело, не давая упасть, поднял на руки. Сапфиры глаз, все еще устремленные на него, медленно теряли холод векового льда. Затрепетали и закрылись веки. Призрачный покров чуждости постепенно исчезал, возвращая Риэль реальному миру.
Девушка шевельнулась и неслышно что-то прошептала, улыбнулась сквозь наведенный сон. Можно было представить, что улыбка предназначалась ему и только ему, что даже во сне она знала, к кому прижимается так доверчиво. Можно было забыть, какому роду принадлежала эль-туань и видеть в ней только юную девушку, почти ребенка, иногда взбалмошную, иногда тщеславную, иногда наивно-доверчивую и добрую. Можно было забыть, кем были ее отец и братья. И, самое главное, можно было забыть, что именно пустило корни в ее душе и скоро, очень скоро, вырвется на волю…
Мне было тепло и мягко, тело утопало в пушистом мехе, но лицо чувствовало, как прохладен вокруг воздух. Не открывая глаз, я зарылась глубже, закуталась в меховое одеяло. Улыбнулась непонятно чему и вновь заснула.