Дворец, лужайка и парк в этот теплый субботний вечер ярко освещались переливающейся иллюминацией. Официанты в белых перчатках разносили дорогие напитки и деликатесы, проворно лавируя между гостями. Оркестр вдохновенно наяривал бравурные мелодии.
Гости были облачены, как и требовал дресс-код, в дорогие смокинги и вечерние платья. Женщины вовсю щеголяли золотом и бриллиантами, а их кавалеры — наручными часами ценой, измеряемой миллионами. Практически все присутствующие демонстрировали превосходное настроение — лучились широкими белозубыми улыбками, остроумно шутили, счастливо и беззаботно гоготали по самым различным поводам и без повода.
Наконец, на искусственном холмике — декоративном ландшафтном элементе, игравшем на сей раз роль импровизированной сцены, появился виновник торжества — пухлогубое кудрявое существо в очках, за стеклами которых виднелись глаза навыкате с нездорово расширенными зрачками, светящиеся каким-то злобно-торжествующим, фанатическим, чуть ли не инфернальным, блеском.
Оркестр проиграл короткую торжественную отбивку и замолк.
— Дамы и господа-а-а! — приветствовал Захаров своих гостей широкой улыбкой и раскинутыми в стороны руками. — Приве-е-ет! И спасибо всем, кто зашел ко мне на огонек! Добро пожаловать!
Ответом ему были аплодисменты и овации:
— Ура-а-а-а! Привет-приве-е-е-т!
Захаров немного успокоил публику и, блестя очками, продолжил:
— Дамы и господа! Это пора навсегда войдет в анналы новой России, нашей с вами России. Законы этой страны, которая всё дальше и дальше отдаляется от царства всеобщей халявы для хамов и скотов, становятся всё более и более гармоничными и совершенными. И сейчас мы празднуем нашу очередную победу над всей этой чернью. Проходим ключевую веху на великом пути необратимого разделения общества — да, именно ключевую, настаиваю как специалист в этом вопросе! Наконец-то началось совершенствование одной из важнейших социальных основ, экономических скреп страны — пенсионной системы! Совершенствование в наших интересах, господа!
Раздались аплодисменты и крики «гип-гип, ура».
— Все вы знаете, сколь долго откладывалось это назревшее решение. Хотя, я убежден, его надо было принять еще много лет назад! К этому было всё готово! И чего ломаться, кого стесняться, спрашивается? Серой скотинки, простейших? Не смешите мои часики! — он воздел вверх левую руку, на запястье которой золотом сверкал элитный хронограф. — У нас же вся власть в руках! — воздел вверх и правую руку. — Мы можем произвольно сформировать абсолютно любой госорган — на любом уровне, в любой точке страны, как захотим! — сжал обе руки в кулак и начал ими потрясать. — Мы не должны ориентироваться на мнение какой-то биомассы! Как мы пожелаем, так и будет! Ни один жалобный писк снизу не должен приниматься во внимание! Нам, — он обвел рукой присутствующих, — рай и неземное наслаждение, а им, — он показал куда-то в сторону, — ад и скрежет зубовный! Только наша воля имеет значение, воля элиты, воля хозяев, воля правящей партии!